Об Открытом московском международном книжном фестивале в ЦДХ

[Rika Oliv]

Фестиваль оказался "голым королем", к сожалению. Много слов и мало дела.

Неразбериха, неорганизованность, путаница, а смотреть в принципе и нечего было.

Из книжных магазинов представлен был всего один - "Москва". И это Фестиваль?! Маловато будет.

В честь Фестиваля можно было, к примеру, сделать скидки на книги, но нет. Скидки может и были, но на очень малое количество продукции - буквально одна-две книги шли по невысокой цене. Остальное было по-прежнему недоступно широкой и не особо богатой публике.

Круглый стол молодых художников-иллюстраторов был - безобразие! - прямоугольным и почему-то кроваво-красного цвета! Молодые творцы очень громко орали в микрофон, и разобрать что-либо в этом шуме-гаме не представлялось возможным.

Вообще, все они были очень обижены жизнью и издателями, и я вдруг вспомнила собственный юношеский максимализм, когда казалось, что все издатели мира должны броситься к моим ногам и драться за мои шедевры.

Кто-то хвалил себя, кто-то поносил массовую детскую книгу, кто-то твердил о том, что лишь христианская вера может стать тем мерилом таланта и дозволенности, которым должен руководствоваться художник-иллюстратор, выписывая котят, собачек и фиолетовые глаза.

На втором этаже, в крохотном закутке были представлены британские книжники парой десятков работ. Я ожидала большего. Два десятка, пускай и превосходных картинок - это мало для Международного книжного Фестиваля.



Вывод простой: такие мероприятия надо организовывать с большей тщательностью и любовью к тому, что организовываешь.

А продавать программку Фестиваля за СТО рублей - вообще неуважение к человеку, пришедшему на твой Фестиваль.

Любой Фестиваль - это прежде всего реклама чего-либо, и брать деньги за просмотр и благосклонность к твоей рекламе - стыд и позор.

@темы: Выставки

---

Шульжик

[llulume]

Мне кажется, что стихотворения, которые читают ребёнку в детстве, да и в целом книги, очень влияют на ребёнка, как на маленькую, но уже личность. Надо, чтобы детские книжки были по-настоящему детскими. Не надо спешить объяснить малышу всё и сразу.
Я росла на стихах Валерия Шульжика. Действительно добрые и понятные истины зашифрованы в простые строки. До сих пор я помню многие стихи наизусть. Вот, например:

Два эха
Вечером в пятом примерно часу,
Странных два эха
Бродили в лесу.

Первое эхо кричало:
-Ау!
Где ты! Откликнись,
Тебя я зову..у..у!

читать далее

Первое эхо старалось кричало,
Эхо второе не отвечало.
Эхо второе, забыв про корзину,
Прямо с куста
Объедало малину.

Ну а потом это самое эхо
Сладко дремало
Под тенью ореха.

И лишь тогда, когда стало темно:
- Мама! Ау...у..у! -
Спохватилось оно.

Старый клоун

Двери цирка заколочены,
Представления
Закончены.

Цирк закрылся шапито,
Старый клоун без пальто,
Грустен, тих и деловит,
На скамеечке
Сидит.

читать далее

Он всё лето веселился,
Делал стойку и кульбит,
Он от смеха
Утомился,
Пусть немного погрустит.

Пусть подумает о лете,
И о прожитых годах,
И об авиабилете
В южный город Карабах.

Конечно, это не самые лучшие стихотворения. Есть и гораздо сильнее, просто эти мне особенно дороги. наверное, потому, что они в принципе о любви. Вглядитесь сами. И, если возможно, назовите мне хоть одного детского писателя - обладателя нобелевской премии? Политические, гонимые...все подобные писатели восхваляются. А о том, кто вложил столько доброты в свои строки и в головы целого поколения - ни слова. Разве это справедливо? Ведь Шульжик, если я не ошибаюсь - автор приключений Фунтика! (помните сей чудный мультик?)
PS: Рассмаривала выходные денные у этой тоненькой старой книжки и обомлела - Художник Л.Путина! Желающие прочесть что-то ещё такого детского и светлого, а, может, детского и грустного - обращайтесь.

@темы: Писатели

---

Знакомимся с... Bruce Whatley

[Bookmade]

@темы: Иллюстраторы

---

[Bookmade]

У каждого из нас свои представления о том, как должна быть проиллюстрирована книга для детей.
Молодая художница представила свой диплом по произведению Ю.Коваля на суд читателей Livejournal.com.
Заглянули туда и мы >>>
По ссылке Вы сможете увидеть бОльшую часть работ и, возможно, оставить свои впечатления автору.
Мы тоже будем рады видеть Ваше мнение, ибо, как показывает обсуждение, пока отзывы разделились на две стороны: часть считает рисунки слишком "взрослыми", часть просто восхищается.

Пример оформления:

@темы: Точка зрения: опросы, голосования

---

[Bookmade]

Работы более 15 зарубежных мастеров иллюстрации (и не только) к "Алисе в Стране Чудес" представлены на этом сайте >>>

От классических до сюрреалистичных, включая Сальвадора Дали.

Эта уже с другого сайта

С уважением, Bookmade aka Энери.

@темы: Алиса в Стране Чудес

---

[Bookmade]

Сайт http://www.kpnemo.ru/ дает полную версию книги "Два века книжной иллюстрации для детей". К сожалению, текст виден только зарегистрированным пользователям, а регистрация по приглашениям. Если найдете другие версии, было бы неплохо разместить ее здесь

Автор: William Feaver "When We Were Young"
Thames and Hudson, London, 1977 /Уильям Фивер "Когда мы были детьми"
Советский художник, Москва, 1979

Книга написана английским коллекционером Уильямом Фивером и представляет обзор книжной иллюстрации в странах Европы и Америки от Уильяма Блейка до начала телевизионной эры в 1950 году. За это время, как справедливо отмечает автор, детская книжная графика из узкой отрасли книжного дела стала частью народной культуры.
Книга содержит 123 иллюстрации, из них 44 цветные, а также список аннотаций ко всем иллюстрациям. В предисловии анонсируется как первое из переведенных на русский язык современных изданий, посвященных этой теме.

Из предисловия к русскому изданию:
... история детской книжной иллюстрации сравнительно коротка. Во многих странах, как и у нас, в России, она начиналась с лубочных картинок, с наивно-назидательных рассказов для детей, украшенных чаще всего столь же наивными гравюрами. Со временем, однако, с детской иллюстрированной книгой все прочнее связывались имена больших писателей, замечательных художников, а порой - истинных реформаторов графического искусства. Некоторые и наиболее значительные из произведений, созданных ими для детей, читатель найдет у Фивера.
Здесь он познакомится с первыми иллюстраторами Чарльза Диккенса и бессмертной "Алисы в стране чудес"; встретится с рисунками великих английских поэтов Уильяма Блейка и Эдварда Лира; снова вспомнит хорошо известные по старым русским изданиям иллюстрации Гранвиля к "Гулливеру" Свифта и гравюры Гюстава Доре к "Дон Кихоту" Сервантеса; увидит знаменитые ксилографии Томаса Бьюика и Уолтера Крейна.
Несомненный интерес вызовут у многих те страницы, где представлена детская книжная графика XX столетия. Среди имен, быть может, менее знакомых, чем предыдущие, внимание привлекут американский художник Морис Сендак; англичане Лесли Вуд, Эдвард Ардидзоне, иллюстратор "Винни-Пуха" Эрнест Шепард; французский художник и писатель для детей Жан де Брюноф. Уильям Фивер имеет свой, очень заинтересованный взгляд на детскую книжную графику. Остроумно и вместе с тем трогательно, с чувством уважения к нежной душе ребенка пишет он о детстве как о сложной поре человеческой жизни, требующей от взрослых особого внимания и понимания. Он смотрит на художественную иллюстрацию как на одно из прекрасных и могучих средств реализации детской фантазии, мечты, а стало быть - источник красоты и радости.


С уважением, Bookmade aka Энери.

@темы: Замечательная книга, Иллюстрация в теории

---

[Rika Oliv]

"Колобок и Два жирафа" против "Черного котенка"

Как во времена, благополучные для книгоиздания, так и при нынешнем издательском беспределе существовали и существуют всякого рода книжные серии. Думается, что особенно выгодны серии книг, адресованных детям. Так или иначе, коммерческий спрос на книги зависит все-таки в большей степени не от детей, а от родителей. А им-то "серийность" как раз и удобна.



Понятно, что "читающих" родителей, профессионально ориентирующихся в литературных процессах, не так уж много. А уж в детской литературе хорошо разбираются весьма немногие. Подавляющее большинство мам и пап - это люди, которые традиционно придерживаются обычного принципа: "Детям надо читать". А что именно читать, когда и как - это проблема, которая требует грамотного и определенного решения. Ведь приходится обдумывать сто вопросов: какую книгу купить ребенку? а эту - покупать или нет? а вот это ему не рано читать? Выбрать "нужную" книгу одинаково трудно как в большом московском книжном магазине, где глаза разбегаются, так и в захолустном райцентре, где ассортимент крайне беден.



Тут-то и приходит на помощь издатель. Существование серии позволяет родителю не задумываться всякий раз над проблемой выбора конкретной книги для ребенка. Этот выбор за родителя делает издатель, составитель серии. Подразумевается, что составитель - специалист своего дела, профессионал, он знает, что нужно детям, - и поэтому родитель охотно доверяется опыту специалистов. Главное - начать: выбрать серию, купить одну книжку, а дальше уже "само пойдет": они будут издавать, а мы - покупать.



Даже человек, совершенно не интересующийся никакой литературой, покупающий книги только потому, что "так принято", обращает внимание на серийное оформление. Одинаково оформленные издания так аккуратно смотрятся на книжной полке в детской! Это ребенка к порядку приучает...



В сущности, ничего плохого нет в том, что издатель идет навстречу потребителю, предлагает ему как бы заботу о читательском развитии ребенка.



Но если прогуляться по книжному магазину и посмотреть, какие именно книжные серии предлагаются российскому покупателю в начале двадцать первого века, мы увидим, что эта забота во многом весьма формальна, а в некоторых случаях даже сомнительна.



Прежде всего бросается в глаза странное однообразие серийных названий. Как будто у издателей не хватает фантазии, чтобы придумать для серии яркое, выразительное, запоминающееся имя! По всем полкам расставлены разноцветные, но однообразные "библиотеки" - "Детская библиотека", "Библиотека младшего школьника", "Золотая библиотека", "Библиотека приключений" (издательство "АСТ", с 1999 года), еще одна "Библиотека приключений" ("Эксмо", с 2000-го). Интересно, не подрались между собой эти "АСТ" и "Эксмо" за столь оригинальное название?



Не всем везет и с содержанием серий. То и дело издаются и переиздаются одни и те же авторы, куда ни глянь - одни и те же имена. В "Золотой библиотеке" издательства "Оникс 21 век" представлены Дефо ("Робинзон") и Рони-старший, те же авторы украшают и "Библиотеку приключений" вышеупомянутого "АСТ'а". Там и сям, в составе серий и самостоятельно, мелькают вечнозеленые Барто, Маршак, Чуковский... Из серии в серию кочуют Винни-Пух, Муми-тролль, гномы и сиротка Марыся... Интересно, выгодно ли переиздавать "Винни-Пуха" в тридцать третий раз, зная, что конкурент тоже вот-вот сделает то же самое?



Отдельные составители серий кажутся подчас людьми, лишенными или логики, или элементарных литературоведческих знаний. Например, "Росмэн" публикует "Лучшие сказки мира" - здесь и русские народные, и из сборника братьев Гримм, и сказки тысяча и одной ночи, - и рядом с ними почему-то Гулливер. Бедный Свифт! Интересно, мог ли он думать, что его, памфлетиста и ругателя, перескажут для детей и запишут в "лучшие сказочники"?



Или вот пресловутый "АСТ" (он же "Астрель", он же, кажется, "Олимп" - я не в силах разобраться в его коммерческих псевдонимах) выдает серию "Любимые книги девочек". Оставив пока сомнения в необходимости гендерного подхода к литературе, рассмотрим серию: ну и винегрет! "Княжна Джаваха" недоуменно взирает на "Четвертую высоту", "Поллианна" отмахивается от "Дикой собаки динго", мелодраматическое киносочинение Галины Щербаковой "Вам и не снилось" соседствует с "Астральным полетом души на уроке физики" Дины Рубиной. А чтобы девчонки не слишком о себе воображали, возле них топчутся "Мальчики" А.Рекемчука и довольно жесткий лихановский "Никто". Кто, интересно, видел девочку, которая считает эти книги любимыми?



Между прочим, когда листаешь "серийные" книги, часто бросается в глаза недостаток полезной информации. Кое-кто из издателей забывает написать, в каком году основана серия, почти никто не указывает имя составителя серии - того самого специалиста по детской литературе, которому доверяется потребитель. Часто приходится прикладывать усилия, чтобы отыскать в выходных сведениях издания фамилию художника, разработавшего серийное оформление.



Доходит и вовсе до смешного: внушительным рядом выстроены одинаково оформленные книги, в каждой на обороте титульного листа, под "копирайтом", помещено напоминание о принадлежащих издательству правах на серийное оформление... а названия-то серии ни на обложке, ни на титуле - нигде не видно! С великим трудом удалось мне узнать, что коллекция "Самовара" называется "Детские классики", а "Эксмо" - "Детская библиотека". Может быть, и не стоило обращать внимание на такие "мелочи", но все-таки грамотное оформление книги - показатель издательской культуры. Если в издательстве нет своих специалистов, можно обратиться к коллегам или хоть в Книжную палату...



Художественное оформление книг - отдельная беда. Диодорова или Трубина днем с огнем не сыщешь, зато кругом сплошные шахгелдяны. А ведь хороший иллюстратор - друг и соратник писателя, помогающий читателю понять и полюбить книгу.



Одна только "Дрофа" затеяла хорошее дело - разработала серию, которая опирается не на текст, а на художника-оформителя. Несколько книг под девизом "Рисует Виктор Чижиков" - очень неплохое решение. Но и "Дрофе" можно напомнить, что Чижиков - не единственный на свете художник детской книги. Кроме того, "под Чижиковым" выходят, естественно, все те же "Винни-Пух", "Чиполлино", Барто и Токмакова.



Наряду с вечновыгодными классиками кое-где издаются и наши современники, но добрая их половина такова, что забрать все книги бы да сжечь. Особенно отличается "Эксмо" с его бездарными "детскими детективами" из серии "Черный котенок". Однообразные, убогие сочинения с примитивными, псевдоприключенческими современными сюжетами прикрываются "завлекательными" названиями - "Блин и зеленая макака", например, или "Мафия пишет оперу" - каков каламбур! Не лучше и серия "Страшилки" - "Пир вампиров", "Подземелье оборотня" - посмотреть да плюнуть. Однако именно такие писания, не требующие от читателя никакого интеллектуального напряжения, пользуются спросом, да таким, что "Эксмо" выдает уже "Золотую коллекцию" (как оригинально!) "Черного котенка".



Если же "Эксмо" берется за хорошие тексты, то все равно выше себя не прыгает. В серии "Детская библиотека" (той самой, название которой едва удалось отыскать!) представлены и Карлсон с Незнайкой, и Буратино с Чиполлино, и Бэмби с Братцем Кроликом, и Тим Талер с Вовкой Грушиным, и английская Алиса, и Алиса Селезнева... Но богатый ассортимент наводит на мысли о некоторой неразборчивости. Издать "Ветер в ивах" и "Синюю птицу" - это хорошо. Но зачем тогда печатать "А нас и здесь неплохо кормят" - мультсочинение А.Хайта? Уровень явно не тот! Да и оформлены эти книги так однообразно, примитивно и по-шахгелдянски, что три раза подумаешь, стоит ли покупать надоевшего попугая.



Вообще с хорошими современными авторами почти никто из книгоиздателей не желает связываться. Исключений - раз-два и обчелся. Но это очень приятные исключения, и я с удовольствием о них напоминаю.



"Дрофа" в 2000 году основала серию "Сказки нашего двора" (отдельное спасибо составительнице Н.Соломко) и публикует замечательных авторов. Неподражаемая Марина Москвина (рассказы "Голова профессора Шишкина", повесть "Жизнь и приключения милиционера Караваева"), лирический Олег Кургузов (рассказы "День рождения вверх ногами"), фантастический Юрий Вийра (невероятные истории "Мой папа - Мюнхгаузен"), редкостная Ксения Драгунская (сборник "Суп с котом"), обаятельная Марина Бородицкая ("Телефонные сказки Маринды и Миранды") - наши современники. Похоже, они писали и пишут именно те книги, которых не хватает сегодняшнему российскому ребенку. В этой же серии "Дрофы" - остроумные "Укротитель макарон" Татьяны Пономаревой, "Драконы среди нас" Сергея Георгиева, "Сказки про Змея Горыныча" Сергея Седова и другие книги, к которым у понимающих читателей только одна претензия: от них невозможно оторваться!



Обратим внимание еще на несколько серий, недавно основанных, но обещающих хороший подход к читателю.



Оригинальное издательство "Колобок и Два Жирафа" делает ставку на дебютантов, издает книги лауреатов всероссийского конкурса "на лучшую книгу для детей", и начало серии ("Половинный человек" О.Арматынской и "Муза села на варенье" В.Дегтевой) представляется весьма удачным.



ОГИ разрабатывает проект "Книжки на вырост". Над серией работают ответственные люди - Ольга Мяоэтс и Юлиана Яхнина, которым, безусловно, можно доверить выбор книг для детей любого возраста. "На вырост" - в лучших гуманитарно-просветительских традициях - предлагаются или произведения неизвестных в России авторов ("Чудаки и зануды" шведского прозаика Ульфа Старка), или книги, пользующиеся незаслуженно малой известностью ("Долой огуречного короля!" Кристине Нестлингер), или малоизвестные тексты знаменитых писателей (Андре Моруа, А.А.Милна).



"Новое литературное обозрение", которое тоже культивирует свою гуманитарность, с 2003 года приступило к выпуску "Сказок НЛО". Здесь в роли детских писателей неожиданно выступили два "взрослых" прозаика - Марк Харитонов и Петр Алешковский. Надо сказать, что "детский дебют" первого автора весьма удачен: Харитонов представил прелестную, в лучших традициях, фантазийную повесть "Учитель вранья". Произведение же Алешковского под названием "Рудл и Бурдл" - довольно претенциозное, непродуманное и косноязычное сооружение. Так что об успехе или неуспехе серии "Сказки НЛО" говорить пока рано. Тем не менее мы вправе ждать от этого издательства "чего-то новенького", и это приятно.



Обидно только одно: книжные серии, представляющие новых (или "хорошо забытых старых") авторов, скорее всего, не принесут своим издателям дохода. Ведь подавляющее большинство потребителей предпочитает обращаться к известным произведениям, которые "проверены временем". Типичное рассуждение покупающего книгу Барто или Михалкова: "И я читал, и моя мама читала, и бабушка, - пусть и мой ребенок это читает". А "пробовать" нового, неизвестного автора, да за свои же деньги - не каждому по душе и по карману.



Нет у нас и механизмов пропаганды подлинно художественной литературы для детей. Поэтому "Черный котенок" еще не скоро уступит своего читателя "Колобку и Двум Жирафам". Когда-нибудь, конечно, время наведет порядок в иерархии авторов и книг... Хорошо, если бы это произошло поскорее! Может быть, и мы с вами поможем приблизить торжество справедливости?

@темы: Критика

---

[Rika Oliv]

Ольга Арматынская. Половинный человек; Валентина Дёгтева. Муза села на варенье

Второе пришествие

половинного человека

Ольга Арматынская. Половинный человек. Художник Алексей Капнинский; Валентина Дёгтева. Муза села на варенье. Художник Юлия Колинько. — М.: Колобок и Два Жирафа, серия “Новые имена в детской литературе”, 2002.



Половинный человек приходит внезапно. Однажды он явился мне, студентке филфака, прямо посреди сказки. Был у меня в руках сборник советских заполярных сказок, вполне научный, то есть не приспособленный “для детского чтения”; герой очередной истории храбро отправился выполнять очередное волшебное задание — насколько помню, полез на небо по веревке... и тут пришел половинный человек. Так и было напечатано. Откуда он взялся, с чего бы вдруг, зачем — об этом не говорилось. Просто — пришел половинный человек. Так я до последнего времени и не могла узнать, какой он и зачем. Но ощущение внезапности, немотивированности и восхитительной непонятности его появления — помню отчетливо.



Думается, что “широкая публика”, не обучавшаяся на филфаке, с заполярными сказками вообще и с половинным человеком в частности встречалась еще реже, чем я. И вот теперь у нее есть шанс познакомиться с этим внезапным персонажем или, во всяком случае, с его разновидностью.



Журнал “Колобок и Два Жирафа” объявил общенациональный конкурс “Новые имена в детской литературе”. Лучшие произведения, присланные на конкурс, и составят теперь основу очень хорошего проекта “Библиотека журнала Колобок и Два Жирафа”. Обе уже вышедшие книги, хоть и непохожие, легко и органично вписываются в основную тенденцию современной детской литературы на русском языке. (Я имею в виду литературу, а не продукцию компании “Аквилегия-М”.) Уже давно — хотя бы и по материалам, представляемым в журнале “Колобок и Два Жирафа” — эта тенденция отчетливо просматривается. Во-первых, вся фантастика современной литературы для детей вырастает из самой что ни на есть обыденной жизни, “из простого сора”; во-вторых, и авторы, и персонажи книг относятся к этой фантастике с долей здравой иронии. Так и в новых книгах “Колобка...”: у Арматынской кикимора Маруся и баба Лена дуэтом исполняют “Пусть бегут неуклюже...”, а у Дёгтевой — ведь не сговаривались же они! — ночные кошмары противными голосами поют: “Купила мама Леше отличные галоши”. И ехидничают оба автора вполне в постмодернистской манере. У непринужденной Арматынской появляется домовой с глазами, “как две мокрые карие вишенки”, героиня Дёгтевой оказывается то в люке, то в аквариуме, то вверх тормашками (кроличья нора, слезное море, зазеркалье?), а то, зарывшись в сугроб, скучает по своим “беспризорным ногам”. Знай себе, читатель, радуйся узнаванию!



Ольга Арматынская пишет сказки с уральско-пермским географическим уклоном. Наверное, на подробной карте региона можно найти и речку Сылву, и Клиновую гору, и Грибушино, и даже позабытую деревеньку Малые Пеньки. В “милом Грибушино” живет тетка Агафья Дормидонтовна, навещает ее городская племянница — вот и повод рассказать историю... Поскольку рассказчицей выступает деревенская старушка, писательница старается вести повествование в сказовой “деревенской” манере. Почти всегда это Арматынской удается: по книге рассыпаны чудесные, образные, емкие слова, явно не книжного происхождения. О сироте говорится “сам себе родня”, о недобром человеке — “сердце в потемках”; где-то в полях растет “перелет-трава”, а в лесу — “репей-стожар”; чай готовят из “васильковой воды”, знахарь спасает больного мальчика невероятно выразительным заговором: “...слово не в дело, а дело не в цели, нож обломится, пуля минует...”. Но все-таки иногда Арматынская, увлекаясь сказовостью, впадает в некоторую приторность: псевдонародные “взаправду”, “всамделишный”, “в сенцах-то нет-нет, да и мелькнет” — воля ваша, утомительны. А иногда начинается слащавость и вовсе ай-люли-малиновая: “Паренек у нас в Грибушино жил, Васей звали, Васильком. И сам был — чистый василек: глаза голубые, лицом светлый, гибкий, как травиночка” (“Васильковый колодец”).



Но сами истории — восхитительны. “Всамделишными сказками” называет их тетка Агафья, хотя персонажи их — не сказочные, а мифологические. В сущности, перед нами не сказки, а былички — “малый жанр”, известный участникам фольклорных экспедиций и любознательным туристам: истории о встречах со сверхъестественными существами. Арматынская и строит эти рассказы по традиционной схеме деревенской байки: “а вот еще был случай...” — и позволяет своим рассказчикам повествовать о встрече с кикиморой, морозкой, домовым, русалкой, лесавкой-старушкой, с тем же половинным человеком. Писательница умеет буквально на ходу, на глазах у изумленного читателя превратить быличку в глубокую и убедительную притчу (тоже, впрочем, “малый жанр”) с подразумевающимся или озвученным моральным выводом: “Доброму человеку страх — испытание, а вот злому — наказание” (“Половинный человек”). Именно непринужденностью превращения случая в явление, естественностью повествовательной логики и ненавязчивостью традиционной премудрости хороша книга Арматынской.



Лучшая история в книге — “Тимошин берег”. Здесь из-за нехитрой бабкиной байки встает первобытная, глубинная, досказочная правда, исполненная древнего ужаса. Лихие люди, замыслившие разбой, садятся в лодку слепого перевозчика: “...Огни-то примечай на том берегу, туда и выгребай, видишь ли?” — и слепой направляет лодку именно туда, куда видит: прямиком на “Другой берег, откуда никто уж никуда не уплывает”.



Мы привыкли, что в детской книге непременно “побеждает добро”, — есть такой закон сказки. Но некоторые авторы — в их числе Арматынская — напоминают не столько о победе абстрактного “добра”, сколько о справедливом возмездии за содеянное (или даже задуманное) зло. Поэтому Царица Лисица наказывает браконьера Шкуродера (“Поденкин день”), домовой поддерживает обиженного печника в борьбе с грубияном Пузатым (“Федотыч и домовой”), а на месте грибушинского перевозчика, если сел в лодку лихой человек, оказывается тот самый слепой Тимоша, видящий путь к Другому берегу.



Хорошо и то, что явление древней справедливости окрашивается Арматынской вполне по-современному: злобному и завистливому Петруше достается не только фальшивый клад, но и милицейский визит, хотя в роли неумолимой Судьбы выступает старуха лесавка (“Малиновый сон”).



А самое полезное в книге Арматынской — именно полезное, необходимое нашему времени, сегодняшнему читателю, — это взгляд на мироздание, на его целостность и целесообразность, необходимость каждого его представителя, хоть и никчемного на первый взгляд: “Уж если чудак человек — значит, для чудного дела рожден” (“Встречник”).



Поскольку речь идет о книгах для детского и семейного чтения, следует сказать два слова и о художниках-иллюстраторах. К одному из них у меня есть претензии: он слишком “современный”. Почему-то в наше время немодно рисовать нормальных детей — изображаем или уродов, или омерзительных деточек-конфеточек. Алексей Капнинский, оформляя “Половинного человека”, пошел по первому пути: нарисована, например, на фиолетовом (импрессионизм!) снегу лопоухая лахудра, в одной варежке, два зуба торчат, как у бешеной белки, — кто это? Оказывается, Катюшка, нашего голубоглазого Василька любимая младшенькая сестренка, ради которой брат отказался от богатства, не испугался деда Белана и выкопал золотой колодец с васильковой водой. На обложке какое-то лихо одноглазое нечто — хорошо нарисовано, с языческой экспрессией и врубелевским замахом, — но к чему? И зачем надо было наряжать Половинного человека в ушанку с красной звездой? Может быть, это попытка живописными средствами компенсировать некоторую слащавость повествования? Но все-таки пресловутое “я так вижу” художника должно же хоть немного совпадать с видением писателя! Впрочем, не все так плохо, а заставка и концовка и вовсе прекрасны: у деревенской околицы встречает и провожает читателя милая тетка Агафья — на плечах черный кот, в руке рябиновая веточка...



А вот Юлия Колинько сумела, как мне кажется, найти верный тон для всей книги. Даже заголовки здесь написаны-нарисованы, подобно несложным пиктограммам. В слове “сон” вместо буквы “о” — полумесяц с ночными звездочками, “у” в “аквариуме” — прелестная рогатая улитка, “л” в слове “моль” — и есть сама моль, вся лазурная и крылатая. И все иллюстрации, заставки и обрамления выдержаны в детско-фантазийной манере “вверх тормашками”. Муза — “вроде феи, только нос длинноват и на голове бигуди” — черпает вдохновение наперстком из чернильницы, продавщица рыбного отдела разгуливает по магазинному дну в ластах, а хтонические водопроводные трубы вырываются на поверхность земли ростком, листком, червячком. Эта атмосфера смешений и превращений — возвышенного и смешного, запутанного и явного, понятного и перевернутого — и есть главная особенность книги Валентины Дёгтевой.



Наверное, каждый пишущий человек понимает, как трудно — особенно сейчас — писать для детей. Ведь читатель младшего возраста любым изыскам предпочитает традиционное повествование и требует от автора прежде всего динамичного сюжета. Поэтому писатель должен стараться изо всех сил, чтобы придумать — нет, не что-то новенькое, а хотя бы новый элемент или новый поворот одного из немногочисленных “детских” сюжетов.



Валентина Дёгтева справляется с этой задачей. Радует прежде всего ее умение сфантазировать алогичное, неожиданное развитие вполне стандартной ситуации. Наиболее показателен в этом отношении рассказ “В люке”. Завязка не так уж сложна: девчонка Нинка проваливается в люк и чувствует, что там, во мраке, кто-то есть. Начинается диалог, в котором Нинка демонстрирует выразительную непредсказуемость своей девчачьей логики.



“— Эй, ты кто? Только если крыса — не говори. Мне и так страшно.



— Я сантехник, — отвечает кто-то трагическим басом.



— Ага. А вдруг ты вовсе не сантехник? Тебя же совсем не видно. Вдруг ты крыса?



— А как ты догадалась, что не сантехник?



“Значит, все-таки крыса”, — подумала Нинка и быстренько полезла вверх по трубе”.



Дальше события развиваются, казалось бы, по традиционной сказочной схеме, известной и Нинке, и читателю: псевдосантехник признается, что он заколдованный принц. Но каждый элемент схемы последовательно опрокидывается и разрушается. Вместо полуцарства за расколдовывание принц зачем-то обещает Нинке гаечный ключ. Выясняется, что целовать его не надо — “я же не лягушка!” — и замуж за него не надо, достаточно просто пожалеть. Но не тут-то было: дети себялюбивы и бессердечны (об этом говорится не в этой сказке!), и Нинке никак не удается проникнуться искренней жалостью. Чисто случайно — и совсем не в лирической тональности! — девочка произносит магические слова: “Мне вас просто жалко!”. Но и здесь Дёгтева ухитряется “сделать финт” и избежать приторного хеппи-энда.



“Тут из глубины канализации донесся какой-то ананасово-мандариновый голосок.



— Спасибо тебе, добрая девочка, что ты меня пожалела. Разрушились, как говорится, злые чары... И теперь я могу вернуться в свое королевство.



— Ого! А если ты снова принц, то почему я тебя и теперь не вижу? — удивилась Нинка. — Разве принцы не сияют, как полированные?



— Я же африканский принц, — гордо произнес голосок. — В темноте все африканские принцы одинаковы. Всего тебе, девочка, хорошего”.



Неожиданность и блеск поворотов с пути привычного, оригинальная и забавная отделка “общих мест”, умение насмешить, не разозлив, — безусловные достоинства прозы Валентины Дёгтевой.



Кроме того, ее рассказы — не только отличное чтение, но и профилактическое средство против детских страхов. Волк, Баба-яга, зеленые кошмары, зубастая моль, паук, пираты — не столько персонажи младенческих фобий, сколько участники игры, правила которой отлично известны Нинке, как и всякому ребенку. Потому и не страшен ей волк: девочка знает, что условности игры, в сущности, в ее руках, она в этом мире — главная, ей самой решать, что делать — испугаться или рассмеяться.



А главное — этот мир целиком принадлежит читателю младшего возраста. Здесь можно нырнуть в аквариум с сомами, зарыться в сугроб, найти клад в песочнице, перевернуться вверх тормашками (“считая хвост, тормашек было ровно пять”). Здесь муха, запутавшаяся в паутине, знает целых три города на “Й”, собака Дунька имеет представление о меланхолии, муза пьет чернила и закусывает ластиком. Жаль только, нормальному взрослому добраться до этого мира так же трудно, как пирату до Нинкиной песочницы: “сорок лет пешком и пятнадцать минут на электричке”.



Книга “Муза села на варенье” могла бы называться “Вверх тормашками”. Но так называется аудиокассета со сказками Валентины Дёгтевой. А кассета с творениями Ольги Арматынской — “Русалкин гребешок”, тоже хорошо. Дело в том, что продукция “Колобка и Двух Жирафов” представляет собой, как говорят в Книжной палате, комплектные комбинированные издания. К каждой книге прилагается аудиокассета, где голосами известных артистов исполняются и те сказки, что напечатаны, и еще другие. Можно читать, можно слушать. Единственное, что раздражает, — невероятно пафосное вступление на кассете Арматынской: “Есть в нашей огромной стране России один сказочный край. Называют его — Урал...” — да еще под музыку в стиле “шел мимо пастушок”. И еще, к сожалению, “Русалкин гребешок” инсценирован как-то плоско — смазана сущность русалки как мифологического персонажа, снята грустная концовка, потому исчезла и глубина текста. Остальное сделано профессионально. Особенно прельщает хор ночных кошмаров, напоминающий о необходимости перевернуть кассету “Вверх тормашками” на другую сторону. (А у меня автореверс, ха-ха-ха!)



Возвращаясь к книжкам, позволю себе последний, решительный упрек — корректору. Почему-то в этих книжках то и дело попадаются “Вы” с большой буквы — без всякого на то основания. А вот все остальное хорошо, даже пунктуация почти не страдает. Ну — не будем придираться. Все-таки книги хорошие. Будем считать начало “Библиотеки журнала Колобок и Два Жирафа” удачным и пожелаем новой книжной серии найти своего благодарного и признательного читателя.



Мария Порядина

@темы: Критика

---

[Rika Oliv]

Патриотический перловник

Емец Д.

Мефодий Буслаев. Маг Полуночи: Повесть.

М.: Эксмо, 2004. – 416 с. – (Мефодий Буслаев). 85 000 экз. (п) ISBN 5-699-08234-4





Это должно было случиться. Автор скандально известной «Тани Гроттер» решил, судя по всему, явить нам отечественного фэнтезийного героя. Мол, хватит подхватывать крохи с Ролингова стола, пора играть по-крупному: пусть наш чудо-мальчик с былинным именем покажет пришлым Гарри, какие у нас могут быть Герои. Замах великанский. А получилось как?



«Он стоял, белый и непоколебимый, скорее рожденный, чем высеченный из единой скалы, возникший вдруг, в неведомом никогда, на той земле, где сходятся крайности, тьма становится светом, сила слабостью, юродство красотой, неподвижность мудростью, где время не имеет силы, а ночь перетекает в день на берегах реки бесконечности, в пустыне застывших желаний и мертвых грез». Я это называю – гильотина первой фразы. Насладившись таким вот сгустком косноязычия и пыхтящего от натуги пафоса, я хотел тут же и закончить изучение «Мефодия».



Но что-то подсказывало, что меня ждут еще впереди удивительные открытия. И они не преминули последовать: уже в самом начале книги автор вводит свое собственное летосчисление: «Через три года после рождения Тани Гроттер» – гласит первый же подзаголовок. «От создателя Тани Гроттер» – напоминает задняя обложка. Пиар, понимаешь. Прямо птица-тройка какая-то, которая понесет автора... к еще большим тиражам, куда же еще. Ну и ладно, мы и это готовы пережить, лишь бы появилось родное качественное фэнтези без «гаррипоттеризмов» и «танягроттеризмов». Мечты, мечты... Пуповина-то не отпускает. Видать, слишком дотошно автор изучил в свое время всех этих стражей мрака, эти убегающие из рам портреты, эти заклинания пленения... Жалко ведь не использовать добро, пусть и б/у. Что Гарри и Тане хорошо, то и Мефодию пригодится. К тому же написано как бы смешно: «музыка была сладкая, как сироп, и погружала мозг в жидкое варенье»; «впрыгнув в одну из пар своих любимых ботинок...»; «по лицу его блуждали злодейские улыбки»; «сильные пальцы борова так вгрызлись ему в ключицу, словно пытались захватить ее в качестве моральной компенсации».



Шуточки автора и его героев впечатляют: «Я из тебя все внутренности вытащу и на руку намотаю!» Или: «Эй ты, жертва принтера... Эй ты, прихлопнутый сканером!.. Я засуну тебя внутрь провода занятого телефона. Ты у меня будешь странствовать от одного звука “пи” к другому звуку “пи”». Или: «боров засопел, переваривая сложную угрозу. В его тесной черепной коробке затеялся целый реслинг мотиваций, однако желание рассчитаться с Мефодием размазало по рингу возможность поставить на место наглую девицу со странным именем». Еще хотите? «Его серое вещество было перегружено непредсказуемым поведением странной особы». И еще: «Его выпуклые глаза стали злобными и бессмысленными, словно в них плескался целый батальон инфузорий-туфелек».



Трудно остановиться, но надо. Хотя бы для того, чтобы заметить, что у большинства шуток вполне определенный уголовный уклон: «Это все ты, дрянь!.. Я тебя прикончу!.. Утихни, дуся!.. Заткни фонтан!.. Как насчет огневой ласки? А, старый факс? Или батарейки сели?.. Перестань греметь костями, я сказала!»



И если «братковая» окраска юмора ведьмы, борова и некоторых других маргинальных персонажей еще как-то может быть оправдана, то когда былинный насквозь положительный Мефодий начинает действовать в том же духе, это выглядит по меньшей мере странно. Новый герой знает, как положено нынче мстить за унижения. Налицо, так сказать, «харизма с харизматического дерева» (перлы автора «Мефодия» так ярки и оригинальны, что трудно удержаться, чтобы не использовать их в собственных целях).



Тем временем автор несется вперед, и его своеобразный юмор то и дело заостряется в сатиру. Особенно писатель не любит папенькиных сынков, преклонения перед иностранным и лебезения перед богатыми. Директор гимназии по фамилии Глумович – скопище всех этих пороков. К тому же он типичный карикатурный космополит: «Национальных различий для нас не существует... (это, как понимаете, говорит Глумович)... У нас даже слово “русский” нельзя произносить под угрозой исключения. Только “россиянин”». Где-то от кого-то мы это уже слышали. Дело, вообще-то, его личное, авторское, но не странно ли такое высказывание звучит в детской повести?



Кроме директора Глумовича, автор не любит журналиста с нерусской же фамилией Басевич: «Довольный очеркист уже хотел занести сей выполненный в словесах натюрморт в особую книжечку, заведенную для упражнений ума, но внезапная сильная колика вспучила его яйцевидный животик». А знаете, если очеркист Басевич пишет таким же слогом, то я могу понять неприязнь автора к нему.



От всех этих, извините, сатиры и юмора у меня лично «настроение поползло вниз, как червяк, которому не понравилась Эйфелева башня». Но я не хочу превращать вас «в эмоциональный унитаз», так что завершаю «выполненный в словесах натюрморт», чтобы и вас не «вспучила внезапная сильная колика».



Преисполненный патриотического пафоса автор решил не заниматься всякой ерундой вроде выстраивания увлекательного сюжета и тщательной работы с языком. Он просто-напросто забывает об этом «с полным сознанием условности своих действий», в связи с чем «интересная жизнь в таком антураже представляется... сомнительной» (помню, обещал удержаться от дальнейшего цитирования, но не получается). Или, другими словами, «реальность выцветала, как старая газета, а на ее место решительно проталкивалась локтями полная фантасмагория» (будем надеяться, это уж последняя цитата.) И не стоила бы эта «полная фантасмагория» такой большой рецензии, если бы не был скроен «Мефодий Буслаев» бодро, кое-где даже ловко. В нем есть и забавные персонажи (вроде кота Депресняка), и нескучные приключения, которые так нравятся детям, и даже несколько удачных шуток (хотя, я понимаю, вам трудно в это поверить после того, что я тут нацитировал). К сожалению, она найдет своего читателя. Точнее – 85 тысяч читателей, которые поверят в то, что книжке вовсе не нужны ни талант, ни шарм. А это те самые качества, которые начисто отсутствуют в «Мефодии Буслаеве», потому что «шарм – не мертвяки, его на кладбище не накопаешь».

Лев Яковлев

@темы: Критика

---

[Rika Oliv]

В первый четверг сентября, когда лучи послеполуденного солнца горячи, как в июле, но ветер уже леденит разнежившуюся за лето кожу, я ступил на территорию ВэВэЦээНХа с твердым намерением протоптать свою индивидуальную тропу к МэМэКВЯ. (Каюсь, первую аббревиатуру я породил самостоятельно, спарив старое и новое названия самого помпезного из московских рынков, зато второе чудище является совершенно официальным сокращением.)



На территории этой самой ММКВЯ у меня было назначено свидание со старым другом, прибывшим на ярмарку по своим издательским делам. Тут важно отметить, что ни сотового телефона, ни пейджера, ни даже переносной рации у оного старого друга нет; в противном случае мне не пришлось бы совершать многочисленные подвиги, я бы даже до павильона не добрался. Позвонил бы ему: дескать, приходи, я тут у фонтана "Дружба народов" околачиваюсь, и совершенно непонятно, куда идти дальше.



Между прочим, действительно непонятно. Потому что искать дорогу на Московскую Международную Книжную ярмарку, где, согласно официальной информации, тусуются две с половиной тысячи издательств из семидесяти стран мира, приходится исключительно по неявным приметам, полагаясь на собственную смекалку. То есть кидаться с расспросами на усталых граждан, в чьих руках обнаруживаются полиэтиленовые пакеты с книгами. "Вы не с книжной ярмарки идете? Говорите, я на правильном пути? А куда теперь сворачивать? По тропинке, между павильонами, где синий грузовик? Сначала киоски с шаурмой, а потом километровая очередь, в которой стоит вся Москва? Как мило... Спасибо, буду искать."

Читать дальше

Очередь к желтой сортироподобной будке, где продают входные билеты для почтеннейшей публики, конечно же, не километровая. Длина ее вообще не поддается вычислению, ибо очередь закручена причудливой спиралью. И стоит в этой очереди отнюдь не "вся Москва", как убеждала меня экзальтированная старушка, прижимавшая к щуплой груди стопку рекламных буклетов. Всего несколько сотен человек, плевое дело, два-три часа потоптаться в очереди, и входной билет твой, жизнь удалась. Очередь движется медленно, ибо кассиру спешить некуда. Книголюбы взирают друг на друга с ненавистью, но стоят смирно. Тяжко сопят. Плачут только дети, которых жестокие взрослые зачем-то привели с собой. Так, очевидно, воспитывается ненависть к чтению. Хочется обойти очередь и переписать имена страдальцев, а потом воздвигнуть на этом месте какую-нибудь дурацкую памятную колонну. Самая пишущая в мире страна должна знать своих героев поименно...



Между тем стоять в очереди я, понятное дело, не собираюсь, ибо моя любовь к литературе не выдержит подобного испытания, да и лишних трех часов жизни у меня на такое дело нет. И визави мой успеет за это время отчаяться, утратить веру в меня и уйти с условленного места. Ох!



Иду к охранникам. По дороге размышляю, что фраза: "Я - культовый молодежный писатель, пропустите меня, пожалуйста" - будет выглядеть совершенно неубедительно. Я сам на их месте такого придурка ни за что не пропустил бы. Роюсь в карманах, нахожу там два пропуска: в РИА-Новости и в Останкино. О, вот это уже дело. Журналист - это вам не какой-нибудь "культовый писатель", это такая пронырливая сволочь, которую надо повсюду пускать. Но пасаран, прорвемся.



Охрана на входе выглядит вполне устрашающе, но один из стражей МэМэКВЯ, по счастию, нетрезв и весел. Балагурит, пристает к юным филологиням с предложениями проводить их к стендам эротической литературы. Филологини, утомленные солнцем и очередью, бессильно кривят чудесные губки в брезгливые гримаски. Сами виноваты, не фига было ехать в такую даль за книжной премудростью. Тут вам не ОГИ-пироги какое-нить, тут вам, блин, эпицентр книгоиздательской, блин, культуры, и неча носы воротить.



Меня, однако, нетрезвый охранник более чем устраивает. Это мой шанс. Минуты три рассказываю ему, размахивая останкинским пропуском, что прибыл сюда специально для того, чтобы договориться об интервью с известным писателем Фраем. И, дескать, ежели не договорюсь, режиссер с меня голову снимет, высушит, да еще и продаст с выгодой, как редкую коллекционную вещь... Ах, аккредитация? (вот же сволочь!) Ну так через полчаса сюда наша съемочная группа приедет, у них и аккредитация есть. А мое дело солдатское: найти капризного писателя в условленном месте и удерживать там до приезда камер, чтобы не сбежал, гадина такая.



Сработало. Охранник устал от моих сиротских причитаний, буркнул: "проходи". Прохожу. И сразу же попадаю в субтропическую парилку. Потому что никаких кондиционеров тут нет. Еще чего!



Первое впечатление: организаторы книжной ярмарки тщательно продумали несколько десятков разных способов издевательства над участниками и гостями, и решили не отказывать себе ни в чем. На территории МэМэКВЯ пахнет как в павильоне "Животноводство". Читатели, писатели и издатели потеют. Лики их алеют и лоснятся, подмышечные впадины отмечены темными кругами, пульс неровен, тороплив и прерывист. Все держат в руках книги (а что же еще?) и обмахиваются ими, как веерами. На лицах немой вопрос: зачем мы здесь преем? Зачем мы стояли в очереди? Зачем все это? Визгливый женский голос из репродуктора сулит скорый приезд Клары Новиковой. А. Вот, значит, зачем.



Иду дальше. Вернее, пропихиваюсь. У стенда с информацией топчутся старушки, чьи близорукие глаза вряд ли способны разобрать мелкие бледные буковки. Мои вполне работоспособные очи - и то не разбирают. Минут пять разглядывал стенд, пока смог наконец обнаружить там искомую строчку. Истекая потом, иду искать ряд А, где находится издательство моего друга, который (надеюсь) все еще ждет.



Облом. Еще облом.



Крайний слева - ряд Б. За ним следуют ряды С, D, Е, в полном соответствии с суровыми законами латинского алфавита. Ряд А отсутствует. Томные и влажные, как русалки, сотрудницы ярмарки ничем не могут мне помочь. "Вся информация на стендах, - заученно твердят они. - Вся информация на стендах." Гневаюсь, но изменить ничего не могу.



Наконец встречаю мудреца, посвященного в древние мистерии проникновения в ряд А. Оказывается, нужно пройти мимо чудовищного теремка, зачем-то сооруженного издательством "ОЛМА-пресс" (смотреть на теремок не обязательно, можно стиснуть зубы и отвернуться), а потом свернуть налево, в узкий проход, своего рода портал между рядом А и остальным миром. Ясно. Будем бороться, искать и не сдаваться. А вот что касается "найти" - это уж как получится.



Иду в указанном направлении, потею. Раздеваюсь на ходу, сожалея, что содрать с разгоряченного тела абсолютно все покровы не позволяют культурные традиции. Меня то и дело толкают обалдевшие от зноя любители литературы. Удивительный, к слову сказать, феномен: в проходах людей полно, а у стендов издательств почему-то почти пусто. Книги раскупают вяло; в той же "Москве" на Тверской дело обычно идет куда как веселее. Что же все эти люди тут делают? Парятся? Избавляются от избыточного веса? Экономят на посещении сауны? О, Господи...



Сотрудницы какого-то издательства в промокших насквозь парадных шелковых блузках мечтательно воркуют: "Вот бы Путин сюда снова приехал, как было бы хорошо!" Изумляюсь столь искреннему проявлению народной любви к Президенту, но тут одна из дам продолжает: "Открыли бы для него запасной вход, тут бы и на нас ветерок подул..."



Ага. Теперь понятно. Я тоже хочу, чтобы Президент приехал и оставался здесь до самого закрытия, приказав держать запасной выход наготове. А то и самому погано, и тетенек жалко. И вообще безобразие.



Репродуктор настойчиво зазывает ценителей печатного слова на встречи с авторами, живыми, трепетными и по большей части накачавшимися пивом по самое не могу. Интересно, кто ходит на такие встречи? Я бы ни за что не пошел. Понятно ведь, что измученные ярмарочной суетой авторы не скажут ничего кроме традиционных общих фраз, которые в чьи уста не вложи - все равно глупость и скука получится. Ах да, они ведь еще автографы раздают. Как же, как же, автограф любимого автора - дело серьезное. Помню, в прошлом году какой-то предприимчивый менеджер из "Олмы" впаривал доверчивой публике книжки вашего покорного слуги с собственными закорючками. Свидетели рассказывают, что автографы менеджера пользовались повышенным спросом... А посему ярмарочным автографам я бы доверять не советовал. Дурят, дурят вашего (нашего) брата читателя, отстоявшего, если вы уже забыли, как минимум два часа за входным билетом. Так-то.



Резюме.



Я вообразить не могу, в каком страшном сне посетила организаторов книжной ярмарки зловещая идея продавать входные билеты в одной-единственной кассе, вместо того чтобы раскидать их по нескольким разным киоскам. И почему читатели, взрослые, разумные люди, покорно становятся в чудовищную очередь и гробят там лучшие часы последних теплых дней этого волшебного сентября? Вот чего я не понимаю и вряд ли когда-нибудь пойму.



Я, впрочем, не понимаю еще множество вещей.



- кому пришло в голову устраивать пафосное сие событие в помещении без кондиционеров?

- почему на бескрайней территории ВВЦ нет стендов с указанием местоположения книжной ярмарки?

- почему большинство издателей готовят для посетителей книжной - повторяю, книжной - ярмарки не новые книги, а встречи с политиками, экстрасенсами и угасающими звездами эстрады?

- почему авторы книг охотно идут на формальные, официозные, пустые встречи с читателями в самом эпицентре этого бардака? И, если уж на то пошло, зачем такие встречи нужны самим читателям?

- и наконец, почему никого кроме меня это не возмущает?



Только не нужно говорить, что иначе не получается. В прошлом ноябре я ежедневно ездил в ЦДХ на книжную же ярмарку Non-Fiction. Проводил там часа по два, не меньше. Покупал книжки, встречался с друзьями, отдыхал сердцем и прочим нежным ливером. Потому и знаю, что "иначе" - очень даже получается. Причем именно здесь, в Москве, а не где-нибудь в заоблачном Гамбурге. Достаточно просто любить людей, которые посещают книжные ярмарки, а не презирать их. И все будет хорошо.



P.S.

Что же касается моего неофициального визита на книжную ярмарку, у этой истории вполне счастливый конец. Я нашел своего старого друга в таинственному ряду А, мы выбрались на волю самым коротким путем и в изнеможении упали на пластиковые стулья в окрестностях ближайшей шашлычной. Сентябрьский ветер обдувал наши разгоряченные тушки, скукожившиеся в книжном угаре легкие недоверчиво вдыхали первые порции кислорода. За соседним столиком приходила в себя интеллигентная дама лет сорока. Обмахивалась "Книжным обозрением", говорила по телефону: "Да. Да, я на книжной ярмарке. Да, устала. Нет, ничего не купила. Нет, никого не встретила... Писатели? Ну да, выступают какие-то мужчины... Откуда я знаю, кто они такие? Сейчас поеду домой. Что? Еще раз на ярмарку? Да ни за что!"



Макс Фрай



10/9/2001

@темы: Выставки

---

[Bookmade]

Кто бы мог подумать, что Туве Янссон тоже нарисовала однажды иллюстрации к Алисе в Стране Чудес?!

@темы: Алиса в Стране Чудес

---

[Rika Oliv]

@темы: Персонажи

---

[Rika Oliv]

@темы: Персонажи

---

[Bookmade]

Виктория Можная

НОВИЧКАМ ВЕЗЁТ?

На очередном Форуме молодых писателей России в Липках руководители семинаров неоднократно повторяли, что качественной литературы для детей сегодня катастрофически не хватает. Следовательно, у детских писателей есть реальный шанс издаваться. После Форума я специально обратилась в самые известные московские издательства с одной-единственной целью: просила посмотреть рукописи повестей и стихотворений для детей моих знакомых начинающих детских писателей на предмет их возможной публикации. Ответ получила до невероятности одинаковый: современную литературу для детей не издаём - нет средств на "раскрутку" нового имени. Даже смотреть не стали! Однако, зайдя в книжный магазин, я узрела огромное и до приторности красочное изобилие всевозможных ужастиков, детективов и любовных романов для девочек, вышедших под эгидой отказавших мне издательств. И это притом, что критики уже устали задавать вопросы, вроде: неужели нет у нас книг, которые могли бы составить конкуренцию иностранному "интервенту" Гарри Поттеру, то есть разойтись на значки, постеры, наклейки, дать названия мультфильмам и компьютерным играм, разбить читателей на фанатов и ненавистников - короче, запомниться? Почему комиссия по Государственным премиям каждый год бьётся над неразрешимой задачей - кого награждать за лучшую книгу для детей и юношества? А в ответ (простите за банальность) - тишина! С одной стороны, обрадованных возможностью публикации детских писателей отпустили с Форума в родную провинцию, благословив на дальнейшее творчество. А с другой ...



В последнее время в литературе для детей наблюдается противоположное. Даже удивительно, как такие разнополюсные тенденции могут уживаться. Во-первых, раздвинулись рамки детской литературы. Сюда добавляют то, что было написано не для детей, но может оказаться для них понятным и интересным (например, недетская книга "От двух до пяти" Чуковского уже прочно укоренилась в детских отделах). Возможно, скоро Викторию Токареву сделают детской писательницей. А с другой стороны, в восьмидесятые годы детская литература начинает неумолимо выталкивать из себя авторов: многие детские писатели начинают создавать произведения для взрослых. Галина Щербакова, чьи повести для подростков и о подростках ("Отчаянная осень", "Вам и не снилось...", "Дверь в чужую жизнь" и др.) были популярны в восьмидесятые годы (по повести "Вам и не снилось..." даже был снят фильм с одноимённым названием) и выходили стотысячным тиражом, в девяностые годы и в начале двухтысячных переключилась на "взрослую" литературу. Её новые, иронико-саркастичные, далеко не детские произведения твёрдо встали на печатный конвейер издательства "Вагриус" ("Митина любовь", "Три любви", "Кровать Молотова" и др.). Реже для детей стали писать Татьяна Пономарёва, Борис Минаев. Алан Милн издал недетскую книгу - "Столик у оркестра". Известный московский поэт Роман Сеф, ведущий семинар "детской литературы" в Литературном институте, тоже перешёл на "взрослую" поэзию. Я имею в виду его книгу "Турусы на колёсах". На первый взгляд, складывается впечатление, что мэтры детской литературы постепенно отходят от дел, переиздавая либо то, что уже давно написано и прочитано (в конце 90-х гг. были переизданы стихотворения Валентина Берестова, Андрея Усачёва, Льва Яковлева, Георгия Юдина и др.), либо скоропостижно "взрослеют". А их смена, судя по "молчанию" хрестоматий и методических пособий по детской литературе, ещё до издания не дозрела! Но это только на первый взгляд. И вынужденная остановка тут не только за неимением талантливой рукописи, где сначала издатели, а потом читатели увидят изобретательность, смелость, особый шарм и почувствуют свежие ветры, без которых ни одна новая книга не выживет в литературной "текучке". Слишком многое зависит от коммерческой стороны дела, от так называемой, "экономической" цензуры. Если классиков детской литературы издают и переиздают, то новичкам в издательские дебри так просто не попасть. Издательства на удивление нелюбопытны до новых писателей - кому нужен кот в мешке? "Колобок и Два Жирафа" - чуть ли не единственное исключение из общего правила. В серии "Новые имена в детской литературе", основанной этим издательством в 2002 году,появилось несколько новых книжек ("Муза села на варенье" В. Дектерёвой (художник Ю. Колинько), "Коза и самолёт" того же автора (художник Дарья Герасимова), "Половинный человечек" О. Арматынской (художник А. Капнинский)). Однако уже больше двух лет прошло, как молодая писательница Валентина Дёгтерева получила премию "Алиса" за лучшую детскую фантастическую книгу из рук Кира Булычёва, а саму книгу "Муза села на варенье" ни в библиотеке, ни на магазинной полке не найдёшь. При такой издательской политике те, кто мог бы создать новых Незнаек и Денисок, вынуждены тратить свои талант и время на ужастики, детективы, розовые романы. Или же (что ещё хуже) на "продолжение" приключений всем знакомых героев. Мне сразу вспоминаются всевозможные "народные" домысливания сказки о бедной сиротке Золушке, в которых после свадьбы благородный и хорошо образованный Принц помирает от скуки в обществе безграмотной деревенщины Золушки, ко всему прочему ещё и помешанной на чистоте... Интересные же и оригинальные повести, романы, рассказы и стихотворения молодых авторов так и состарятся в рукописях, как в сказке о потерянном времени.



Екатерина Матюшкина, молодая детская писательница из Санкт-Петербурга, одна из авторов популярной сегодня книги "Лапы вверх!" (СПб, "Азбука-классика", 2004) (второй автор - Екатерина Оковитая) поделилась со мной собственным опытом "хождения по издательствам": "Пробиться начинающим авторам в печать очень сложно. Авторы ходят по издательствам толпами, и зачастую их произведения даже не читают. В лучшем случае прочтут одну-две страницы, и все. Поэтому мы решили нести в издательство не просто рукопись, а целый проект книги с текстом и иллюстрациями. Мы даже склеили бумажный макет, я сшила большую мягкую игрушку Кис-Киса, чтобы обратить внимание издателей на рукопись. Все это мы понесли по издательствам. Поехали в Москву. Но там нас ждало разочарование: в основном мы интересовали всех только как художники. А про книжку говорили прямо: "Мы такое не печатаем!" И это даже не читая рукопись! В некоторых издательствах нам не дали даже поговорить с редактором. Просто попросили оставить рукопись и ждать звонка. Мы оставляли и рукопись, и иллюстрации, и надежду". На вопрос о том, что лучше берут в издательствах - стихи или прозу, Матюшкина ответила так: "В принципе для издания нет никакой разницы, что печатать - стихи, прозу или просто книгу с белыми страницами без текста и иллюстраций. Главное, чтоб книга понравилась редактору, потом директору, а потом и покупателям. Другой вопрос: как объяснить редактору, потом директору, а потом и покупателям, что ваше произведение им нравится? Например: приходит молодой, очень способный и талантливый автор в издательство с кипой стихов, рассказов и очерков. Что ему скажут? Да и говорить, в общем-то, не будут. Дело в том, что каждое издательство пишет план выпускаемой продукции на год. И если в кипе работ этого автора нет ничего подходящего под план, то для него конкретно план менять не станут. Просто скажут, что им ничего не нужно". После долгих мытарств Е. Матюшкиной и Е. Оковитой всё-таки повезло - книгу взялась издавать питерская "Азбука", но только после того, как авторами был создан готовый макет с собственными рисунками, обработанными в фотошопе.



Если бы авторы книги "Лапы вверх!" так отлично не подготовились, не запаслись бы терпением, не прорекламировали бы сами себя и прочая, и прочая (не все же секреты раскрывать!), то покорение издательств могло затянуться или не состояться вовсе.



Особенно не везёт в издательском отношении современным поэтам. Если стихи у начинающих авторов в издательствах и берут, то только при условии "развивающе-обучающе-воспитывающей" способности этих произведений. Тексты нужны такие, чтобы напоминали школьные задачки, только поинтереснее, повеселее, позанятнее, вроде "Ненаглядного пособия", "Папамамалогии", "Конфетоедения" Г. Остера. Виновато здесь в чем-то и время: слишком уж оно непоэтическим стало. Детские поэты далеки от политики, идеологии, откровенной публицистичности, поскольку их читатель для этого ещё мал и неопытен. До того, что мир ребёнка отличен от мира взрослого, детские авторы додумались не сразу. Например, сотрудники дома-музея Чуковского в Переделкине рассказывают, что Корней Иванович, создавший знаменитые "заповеди" для детских поэтов, только в конце своей жизни открыл главную из них: ребёнок мыслит иначе, чем взрослый, потому что он счастлив. И чтобы понять, как на самом деле различно мышление малыша и взрослого, достаточно внимательно присмотреться к мордам львов, украшающих ножки старинного гарнитура карельской берёзы в гостиной дачи Корнея Ивановича. Если смотреть сверху вниз, то львы могут испугать вас своим свирепым видом. Но стоит только присесть, как вы увидите, что эти звери вам улыбаются - кажется даже, что вот-вот подмигнут. Так вот, ребёнок, в отличие от взрослого, сначала увидит эту улыбку.



Я не призываю детских авторов в своих произведениях отказаться от реальности в угоду несуществующего, идеального, сахарно-медового мира. Сейчас сделать это невозможно, да и незачем. Но чувство меры ещё никогда никому не повредило. Тем более что желающие объяснить детям все премудрости жизни не заставят себя долго ждать. На стеллажах современных магазинов "раскинулось море широко" бесчисленных периодических изданий типа "Кул", "Молоток", "Хулиган", книжек с советами на все случаи личной жизни подростков, альбомов для девочек и всевозможных самоучителей для мальчиков. Или серии любовных романов для девочек. Уже глядя на обложки этих книг, становится тоскливо от вида голозадых подростков с боевым раскрасом индейцев. Сама наблюдала в магазине, как восьми-девятиклассницы наперебой восторгаются ажурными колготками их ровесницы, намалёванной на обложке книги из серии "Только для девчонок". Понятно, что сегодняшним детям хочется видеть в книге своё время, героев - современных мальчишек и девчонок. Это вполне достойно похвалы и товарного удовлетворения рыночного спроса. Другое дело, что качество новой литературы для детей оставляет желать лучшего. Порой детские авторы, пытаясь изобразить жизнь современной ребятни и в то же время научить детей добру, создают произведения, герои которых живут в сегодняшней Москве, общаются с наркоманами и наркодилерами и при этом умудряются оставаться "положительно прекрасными людьми" в духе персонажей Владислава Крапивина. Даже стиль и язык таких книг выдержан в ретро. От этих текстов веет наигрышем, реальность здесь "притянута за уши", подобным героям не веришь. Читаешь и не веришь! Думаешь: так не бывает!



Примером такой детской книги может стать любовная повесть для девочек "Кукольная любовь" Ольги Поляковой, вышедшая в 2002 году в московском издательстве "Эксмо", в серии "Только для девчонок". Отрывок из этой повести и стихи Поляковой были также опубликованы в литературном альманахе "В комнате за сценой" (М.: "Московская писательская организация Союза писателей России", 2003). Уже название книги настраивает читателя на несерьёзный лад, на то, что события и герои книги - ненастоящие, а чувства их - неестественны.



Во-первых, повесть Поляковой перегружена чрезмерным количеством персонажей. Сложно понять, кто из них главный, а кто - второстепенный. Они вращаются друг против друга, на собственных осях, то сходясь, то снова расходясь, но в целом живут своими отдельными жизнями, в своих мирах. И только аннотация к книге подсказывает, что главной в ней остаётся всё-таки Ульяна - "не такая, как все". Несимпатичная, хрупкая по комплекции тринадцатилетняя девочка, "царевна-лягушка" из Москвы, привлекающая мальчишек только красотой духовного мира: "Это она в маму такая: мелкая, курносая, вся в веснушках. И что толку в красивой кофточке и новой куртке, если в них такая заурядная девочка"[1]. Эта Уля - удивительное существо, мечтающее о большой и вечной любви. Что ж, подросток, ищущий любовь, часто непривлекательный внешне, но прекрасный в душе - тема, постоянно встречающаяся в литературе, и не только в детской. Однако в книге Поляковой поиски детьми любви превращаются в некий фарс с постоянной сменой масок. Они легко расстаются с былой привязанностью и идут навстречу новым чувствам. Даже верная Улька на юге забывает о своём Пашке и целыми днями пропадает с сорванцом Мишкой. Или Серёга, идущий ради Ульяны на конфликт с лучшим другом, совершенно непонятно и неожиданно появляется у неё на дне рождения со своей новой девочкой Мариной.



Во-вторых, эпизоды повести Поляковой во многом заимствованы из других произведений: красивая подруга, которую любят мальчишки (Маша Ячменева), и некрасивая героиня, которую тоже любят, но замечают не сразу, а постепенно (Ульяна); конфликт отцов и детей (Паша Долгов и его папа); долгое время болевший ребёнок вдруг чудесным образом излечивается (Лёша, сосед Ульяны), сельские мальчишки хотят избить городского гостя-ровесника (Южин с компанией и Ромка) и т.д. Всё это уже много раз было, к примеру, в школьных повестях Галины Щербаковой "Отчаянная осень", "Вам и не снилось...", Натальи Соломко "Белая лошадь - горе не моё", Анатолия Алексина. Даже, казалось бы, оригинальная способность Ульяны разговаривать с деревьями в чём-то заимствована из волшебных сказок ("Крошечка-хаврошечка", "Гуси-лебеди", сказки Бажова), и фантастической литературы (Джон Р. Р. Толкиен "Властелин Колец").



Книга англичанина СФ Сэйда "Варджак Лап" также отсылает читателя к традиционным в мировой литературе сюжетам и темам. Котёнок с неудобопроизносимым для русского языка именем Варджак, неказистый малыш с "непородистым" цветом глаз, мишень для насмешек собственных братьев и сестёр - в итоге спасает всю свою "чистокровную" семью от смерти и превращения в "неживые" игрушки. Сказка Андерсена о мытарствах несчастного маленького лебедя, не сразу осознавшего свою лебединую суть, немедленно проецируется в памяти читателя. Кроме того, опыты с превращением живых существ (животных, людей) в неодушевлённые субстанции либо просто негуманное обращение со зверьми - довольно распространённая тема в мировой книжной традиции и в кино. Вспомнить хотя бы американский фильм о сенбернаре по имени Бетховен. На его массивном черепе злоумышленники чуть не испытали новое оружие! А поклонники "Звёздных воинов" точно не пропустят в книге о храбром котёнке размышления о настоящем Пути и совсем уж джэдаевское "замедлять время, двигаться кругами, быть тенью". Даже в аннотации к книге отмечено: "Как когда-то Мастер Йода учил боевому искусству молодых Джедаев, так теперь старый кот Джалал передаёт юному Варджаку великие тайны воинского пути"[2]. Непонятно только, зачем издателям понадобилось так прямо указывать читателю на объект заимствования сюжетной линии. Может, таким образом хотели привлечь к чтению поклонников "Звёздных воинов"?



Конечно, можно говорить о творческом наследии, о наличии определённых традиций и даже вспомнить вновь вошедшую в моду теорию Гёте о том, что во всемирной литературе существует только тридцать шесть сюжетов, и т.д. Вот и мегазнаменитая ныне Джоанна К. Ролинг заявляет, что и в её популярной саге о чародее Гарри Поттере не обошлось без влияний "Детей железной дороги" Эдит Несбит и особенно "Белого жеребёнка" Элизабет Гудж. Более того, обучение маленьких волшебников в магической спецшколе - сюжет, давно знакомый мировой литературе (например, заведение, где постигал колдовскую премудрость юный маг Гед из "Волшебника Земноморья" Урсулы Ле Гуин). Дело здесь не в традиции, без которой никуда, а в бесконечном прокручивании молодыми (и не очень молодыми) авторами одной и той же сюжетной плёнки. Конечно, грань между заимствованием и наследованием традиций порой настолько тонка, что разобраться бывает сложно. Но то, что современная детская проза в сюжетном отношении серьёзно больна "дежавю", отрицать невозможно и бессмысленно. При чтении многих детских книг последних лет преследует постоянная мысль о том, что где-то это уже было. И это при таком-то расцвете жанра фэнтэзи! Где же ваша фантазия, дорогие писатели?



Вот и получается, что молодые авторы жалуются, что их не издают, а качество издаваемой сейчас детской литературы в основной своей массе остаётся под большим вопросом. Кажется, что золотая середина между классикой и тем, что презрительно именуют "чтивом", так и не будет найдена. Неудивительно, что издательства предпочитают переиздавать произведения "прошлых лет". В типографию и на книжные полки пущено всё более или менее приемлемое и давно известное - от русских народных сказок и сказок Пушкина, Перро, братьев Гримм до написанного в советское время. Причём частенько реабилитируя и социальную атрибутику тех лет - пионеров, комсомольцев, вожатых пионерских отрядов, а также дореволюционный институт жандармерии, преуспевший в розыске вражеских шпиков. Это издают с полной уверенностью, что всё раскупят, увидев знакомые фамилию автора и название. В переиздании классики, несомненно, много плюсов: к людям нужно возвращать лучшие произведения прошлого, имена талантливых писателей, которые по тем или иным причинам были подзабыты, чьи произведения давно или вообще не переиздавались - этого требует литературный вкус современного читателя, более того - этого требует справедливость. Эти книги когда-то (я ещё захватила те времена) - в пору бескнижья - читатель искал по библиотекам или обменивал на макулатуру - по 1-2 книги за горы отработавшей свой срок бумаги. И резервы для дальнейшего переиздания ещё далеко не исчерпаны: есть, например, национальная литература СССР (Нодар Думбадзе, Фазиль Искандер, Анвер Бикчентаев, Нелли Матханова и др.) и иностранная литература (Баум, Диккенс, Льюис и т.д.).



Переиздают классику ещё и потому, что дети, как известно, сами книги не покупают. По крайней мере, до определённого возраста. Покупают родители, бабушки с дедушками. А они во многом консервативны и осторожны, поэтому и ориентируются либо на собственные полузабытые воспоминания, либо, подпав под влияние книжного пиара, покупают своим чадам то, что насаждается агрессивно, как кукуруза при Хрущёве. К примеру, того же "Гарри Поттера" и его российские кальки. Либо же бдительность старших родственников ребёнка "усыпляет" яркость оформления, книжного дизайна. А она, эта книжная красота, сопутствует сейчас прежде всего изданиям классики, а не новинок. В дизайнерском решении современной детской книги творится полный хаос. Некоторые издательства (например, "Эксмо") экономят на обложке книги, качестве бумаги, мотивируя это тем, что издают никому не известных авторов - мол, зачем тратиться на дизайн, когда ещё неясно, будут ли эти произведения покупать. О такой издательской политике свидетельствует и маленький тираж - всего пять тысяч экземпляров. Маловато для такой большой страны! В лучшем, случае, разойдётся книга по Москве и по соседствующим с ней городам. Да и стоят такие произведения на книжной ярмарке в спорткомплексе "Олимпийском" - 30 рублей, а в магазинах 50-60 рублей. Не дизайном возьмут, так дешевизной.



Санкт-Петербургское издательство "Азбука-классика" к оформлению детских книг подходит основательно, со знанием дела и собственной выгоды. Это издательство в плане иллюстрирования, наверное, сейчас самое ответственное в России. Дизайн изданных в 2002-2004 годах книг для детей СФ Сэйда "Варджак Лап", Екатерины Матюшкиной и Екатерины Оковитой "Лапы вверх!" рассчитан именно на детское восприятие. Ярко, интересно, смешно и в руках держать приятно! Такие книги раскупаются быстро, хоть и стоят они недёшево.



Правда, подчас за глянцевой, плотной обложкой скрывается посредственный в художественном отношении текст. Как тот красивый павлин, которому лучше молчать, дабы не испортить впечатление от своего радужного оперения. Так неинтересные или плохо переведённые книги издаются талантливо и замечательно проиллюстрированными. Запатентованное "Азбукой" издание на русском языке трилогии норвежского писателя Ингвара Амбьернсена про приключения кота Роберто и пса Самсона, оформленное художником Николаем Воронцовым, - пример такой заманчивой конфетки-пустышки.



Но вернёмся к проблеме переиздания классических произведений.



Многие тексты устарели фактологически: изменились названия городов, улиц, природа, техника, цены, идеология, в конце концов, изменилась! Ева Датнова по этому поводу пишет: "Дело прежде всего в фактологическом устаревании многих текстов, вытащенных "из загашника" отечественной литературы... "Приключения Травки" - уже энциклопедия по истории Москвы, почти Гиляровский! То есть в каждом втором случае текст необходимо снабжать хотя бы самыми общими примечаниями и комментариями. Потому что детали быта и особенности языка для читателей объявленного на титуле возраста пустой звук. Деталировка не вызовет необходимых аллюзий, а то и полностью исказит смысл, идею, литературные достоинства текста и отобьет у детей последнюю охоту читать"[3]. Или, например, "Зона действия" - повесть сибиряка Блинова для детей об основании Западно-Сибирского металлургического комбината в Новокузнецке - уже топонимическая карта города. Сейчас эту самую "зону действия" описанной истории днём с огнём не сыщешь (если она, вообще, не была частью писательского вымысла).



Подобные тексты при повторном издании придётся пояснять либо редактировать, что нарушит права автора. В данном случае действовать нужно с должной осторожностью. Но главное, не перегнуть палку, не увлечься "реанимацией" (или даже "реинкарнацией") литературы, уже написанной, так как слишком велик риск загубить "литературное "акушерство" (Ева Датнова).



Что касается жанровой специфики современной литературы для детей, то отметим здесь тягу и особую любовь авторов к детективной сказке. И лучше если эта сказка инкрустирована фантастикой, страшилкой и обязательной любовно-романтической историей. То ли жизнь так невыносимо пресна без выдумки, то ли криминала с экстримом в ней недостаточно, но авторы ваяют детективо-фантастическо-любовные сказки с неустанным рвением. Такую литературу издательства принимают со спокойной душой, тиражируя и множа волшебную любовь и фантастические убийства: "Загадка школьного подвала", "Тайна старого кладбища" и невиданное количество тому подобной мистики для карапузов от издательства "Эксмо".



Кроме того, издатели часто отечественным агатам кристи детского разлива и андерсенам предпочитают иностранных авторов. Первой на ум приходит всё та же англичанка Джоанна К. Ролинг. Вот уж чьи книжки о юном маге из клана волшебников Поттеров сметают с прилавков страны, словно продукт первой надобности. Да и фильм о Гарри Поттере по популярности среди зрителей "от девяти до девяноста" может потягаться только с "Властелином Колец", "Матрицей" или "Титаником". Наверное, более раскрученной детской книги в России пока нет. А начинающие писатели из родного отечества от обиды локти себе кусают: вот, мол, издают иностранцев! Нет, чтобы нас, русских, так рекламировать. Обиды обидами, а если разобраться по существу, то картина предстаёт вполне понятная: в книге о чудо-мальце очкарике Гарри, без сомнения, есть то, что легко и дальновидно пиарить: ноу-хау в подаче сюжета, "свежий" тип героя - современного подростка, а главное - извечная мечта ребятни о чуде, которое можно сотворить своими руками без особой на то подготовки. Достаточно родиться волшебником! Более того, сама идея школы, где преподают магию, где учиться так интересно (не в пример обычной средней школе!) - вызывает у ребятни только приятие. Здесь Джоанна К. Ролинг попала точно в десятку и побила своей книгой почти все рекорды продаж и всевозможных подражаний.



В марте 2002 года В. В. Путин на заседании Государственного совета по культуре при Президенте РФ призвал издателей больше печатать детских книг, просил о поддержке современных российских детских писателей. Но резонанса это не вызвало. Конкурс "Алые паруса", объявленный Министерством РФ по делам печати, телерадиовещания и средств массовой коммуникации, тоже особо делу не помог. Поскольку в нём "участвовали работы, опубликованные в журналах или изданные отдельной книгой, а также рукописи, одобренные издательствами и принятые к выпуску в течение 2002 года"[4], то есть те произведения, что уже изданы или почти изданы, а не рукописи - "новобранцы". Хорошо бы издателям не тупо гоняться за реальным или предполагаемым спросом, а самим формировать этот самый спрос. Зачем плодить детективы-однодневки, романы про подростков, которым всё, в том числе и любовь, так легко достаётся, или пересаживать заморские растения на русские чернозёмы, когда можно вырастить собственный аленький цветочек? А найти этого самородка поможет конкурс или лучше - несколько конкурсов. И их должны объявить сами издательства, как это делается во "взрослой" литературе.



А пока будущим Заходерам, Маршакам и Крапивиным, ещё не избившим последних сапог о пороги издательств, могу дать несколько советов и рекомендаций, основанных на личном опыте и опыте знакомых писателей. Во-первых, для начала можно узнать, какую конкретно литературу выпускает данное издательство: на какой возраст эта литература рассчитана, какие цели и задачи она должна выполнять, тематика, сложность и т.д. Каков срок подачи работ. И если у издательства в плане есть пробел (например, задумано выпустить книгу - "Энциклопедия юных черепашек" или "Как понравиться соседу по парте", - а автора пока не нашли), то тут появляется реальный шанс проявить свои таланты. Важно только не упустить время. Во-вторых, можно создать собственный проект, как Матюшкина с Оковитой сделали с книгой "Лапы вверх!". Но всегда есть вероятность, что не издадут вовсе не потому что вы не попали в план...



Ну и наконец, детские писатели могут публиковаться в детских журналах. Но журналы дорожат каждой своей страницей, поэтому произведение должно быть короткое и обладать способностью нравиться малышу с первой же строчки. Что-то захватывающее, забавное, весёлое. Такое, о чем сразу бы захотелось рассказать маме-папе-бабушке.



Получается, что у детской литературы проблемы далеко не детские. И не всегда от детей зависит то, что они когда-нибудь прочтут собственным чадам.

@темы: Критика

---

[Bookmade]

РОЗОВЫЙ БУТОН РАССВЕТА…

…или 300 капель валерьянки для одной любительницы дамского рукоделия.

«Короткая июньская ночь легкокрылой бабочкой опустилась на землю, но не успела отряхнуть пыльцу звезд со своих крыльев, как в небесном саду, где рождается каждый новый день, уже готовился распуститься розовый бутон рассвета».



Прочитав эти упоительно прекрасные строки, любой поймет, что их написала представительница вполне определенной половины человечества. А некоторые из тех, кто совершенно лишен душевной чуткости, могут даже презрительно процедить, мол, «дамское рукоделие». Пусть их! Я не отношусь к данной категории интеллектуальных зануд, люблю искусно выполненную вышивку и хочу в полной мере насладиться произведениями госпожи Т.Ш.Крюковой. Тем более что это сейчас не проблема. Стоит лишь заглянуть в любой книжный магазин или библиотеку — везде ее творчество представлено в потрясающем всякое воображение объеме. Причем у Тамары Крюковой есть буквально все и на любой вкус — стихи и проза, сказка и фантастика.

Мое же внимание сразу привлекла ее тетралогия, написанная в модном сейчас жанре «фэнтези»: «Гордячка», «Заклятие гномов», «Кубок чародея», «Узник зеркала». Наверное, кого-то и оставили бы равнодушным маячащие на обложках этих книг величественные стены замков и белоснежные единороги, увозящие прекрасных дев по небесной радуге, благородные принцы и коварные гномы. Меня это соблазнило. Ведь открытые наугад страницы обещали красоты словесной вышивки, до которых я, как уже говорила, большая охотница.

Но вот незадача. Стоило мне только прикоснуться к этому дивному произведению искусства, как оно стало расползаться буквально на глазах. Меня даже охватила паника — вдруг это я попортила бесценную вышивку? Ан нет!

Оказывается, сама госпожа Крюкова пренебрегла первым правилом профессиональных вышивальщиц, которое гласит: «Никогда не экономить на канве!»

Увы и еще раз увы! Не удосужилась писательница подобрать добротную, логически прочную основу под свое рукоделие. И вот теперь в создаваемом ею монументальном полотне вечно что-нибудь да не ладится. То безвольно провисает сюжет, то нити поведения героев путаются и рвутся, то рисунок повествования искажается или пропадает вовсе.

Взять, к примеру, главную героиню — Злату. Что ведет ее по сюжетной канве? Совершенно неясно. В первой части тетралогии она походя разрушает мир своих спасителей гномов. Кажется, было бы логично, если бы впоследствии она раскаялась, исправила свои ошибки. Как же! Злата просто забывает о них. Но это еще полбеды. Сама госпожа Крюкова, не зная, верно, как же закончить свою историю, просто вычеркивает бедных гномов из всего последующего повествования. Во второй книге, которая, между прочим, называется «Заклятие гномов», о гномах мы найдем лишь упоминание. Писательница же придумывает в ней уже новую игру — заметим, с весьма странными правилами. Следуя им, Злата за любой поступок (все равно — плохой ли, хороший, просто никакой) лишается тех последних крупинок памяти, которые еще оставил ей автор. И в конце концов, приходит к состоянию полной невменяемости, превратившись в пустышку, марионетку. Зачем Крюковой это странное, лишенное и логики, и человеколюбия построение? Непонятно.

Но не только со Златой, у писательницы вообще большая беда с героями. Они скитаются по страницам тетралогии огромной, разношерстной и совершенно неприкаянной толпой, не находя себе достойного места и не обретая сколько-нибудь законченного образа.

Вот мельник в «Гордячке» вдруг выныривает просто ниоткуда. Удостаивается весьма пространного рассказа о своей жизни, работе и привычках (целая глава!) и, не сказав ни слова, не приняв никакого участия в развитии сюжета, скрывается, чтобы не появиться больше никогда. Но, быть может, и хорошо, что он ничего не успевает сказать. Другие болтают без умолку. А толку? Ведь они произносят слова, как бездарные статисты невыученный текст!

В «Гордячке» это даже зафиксировано документально.



«А знаешь ли ты, что из-за твоего поступка снега не растают вовремя, деревья зацветут позже, весна опоздает, и прилетевшим птицам будет неуютно в холодном мире?» — продекламировала повелительница дриад, воздев руки к небу».



Так ведь и написано: «продекламировала», а не «сказала» или «произнесла», например. Вот такой декламацией и занимаются все персонажи. И хотя госпожа Крюкова им отчаянно суфлирует, справляются они со своими ролями неважно.

Да и трудно упрекнуть их в этом, поскольку сам суфлер постоянно сбивается, путая «пьесы». На самом деле, автора то «ведет» на «философскую притчу», и тогда появляется следующее глубокомысленное наблюдение:



«Вечность простиралась, не зная ни границ, ни времени. Темная, словно бездонный колодец, она таила в своих глубинах свет звездных россыпей. Люди дали ей имя Космос, но не сумели разгадать и малой толики ее секретов».



То госпожу Крюкову кидает в объятия любовного романа a la «Анжелика», и мы читаем следующее:



«— Как зовут тебя, о прекрасная пэри?

Вопрос застиг Злату врасплох. Она резко обернулась и чуть не вскрикнула. Рядом с ней стоял шейх. Он был красив дикой, необузданной красотой. От его мужественного лица и статной фигуры веяло силой, которой невозможно противиться.

— Злата, — проговорила гостья.

Шейх утонул в ее лучистых голубых глазах. Поистине, эта девушка была подарком судьбы.

— Ты будешь моей любимой женой, — непререкаемым тоном сказал он…

Звездный шейх стоял в ореоле солнечных лучей. Он был умопомрачительно [так и написано — И.К.] красив. Благовония пьянили Злату, она готова была забыть обо всем, только бы каждый день встречать восход солнца с повелителем Востока.

— Скажи, что ты любишь меня, — мягко приказал шейх.

— Я люблю… — покорно начала Злата, совсем потеряв голову».



А иногда писательницу прибивает к тенистым берегам жестокого романса:

«Бесчестная лгунья! Получай же за свою ложь! Не доставайся никому! — необузданный нрав кентавра заглушил голос разума, он наспех прицелился и спустил тетиву».



Разностильность — упрек серьезный, хотя и не смертельный, если речь идет, как в нашем случае, о дамском рукоделии. Ведь, создавая единое произведение, мастерица вполне может использовать разную технику, успешно сочетая, например, ришелье и цветную гладь. Тем более что при всей разностильности, в каждой фразе этих отрывков сквозит нечто, их объединяющее. И имя этому «нечто» — шаблон.

Да уж, у госпожи Крюковой он присутствует буквально во всем. У нее если «улыбка» — то «очаровательная», если «скалы» — то «суровые», если «ощущение свободы» — то обязательно «пьянит». А если героиня хорошеет на глазах, это выражается следующим образом:



«Злата продолжала расцветать, как нежная роза под лучами летнего солнца».



Шаблон слов, ассоциаций, мыслей — это, в какой-то мере, единственная конструкция, которая удерживает расползающееся рукоделие. Удерживает, но явно его не украшает.

Как не украшает вышивку и невероятная неряшливость работы, которая проистекает, главным образом, оттого, что Тамара Крюкова весьма пренебрежительно относится к родному языку. Ведь почти на каждой странице тетралогии можно увидеть либо «необузданную стрелу», либо героиню, «принимающую королевскую осанку» вместо позы. Порой книгу магических заклинаний автор незатейливо так называет «брошюркой», а старинные рисунки в ней — «иллюстрациями». Но это, конечно же, сущая ерунда по сравнению с масштабами общего бедствия, поразившего данное рукоделие.

Что сказать в заключение? Да что здесь скажешь. Разве такое разочарование и горечь выразить словами? Боюсь, что даже 300 капель эфирной валерьянки не смогут успокоить меня настолько, чтобы когда-либо в будущем рискнуть даже приблизиться к другим вышивкам госпожи Крюковой.



Ирина Казюлькина

@темы: Критика

---

[Bookmade]

Нашла еще один хороший сайт. Здесь представлены иллюстрации к "Алисе" Льюиса Кэрролла. Спасибо Акаси с Форума Библиогид!



http://laurenharman.tripod.com/alic...stratorsal.html



Там много художников от классики:



Frank Adams Blackie 7 Son, Ltd. London 1912

http://laurenharman.tripod.com/alice/illust/adams.html



Mabel Lucie Attwell Raphael Tuck & Sons, Ltd, 1910

http://laurenharman.tripod.com/alice/illust/attwell.htm



Willy Pogany E.P. Dutton & Co. New York, 1929

http://laurenharman.tripod.com/alice/illust/pogany.htm



Arthur Rackham Gramercy Books, 1907

http://laurenharman.tripod.com/alice/illust/rackham.htm



ну и конечно John Tenniel Macmillan and Co, 1865

http://laurenharman.tripod.com/alice/illust/tenniel.htm



до современности:

Graeme Base Jabberwocky Harry N. Abrams, Inc, New York 1989

http://laurenharman.tripod.com/alice/illust/base.html



Dagmar Berková Hatier, Paris 1992

http://laurenharman.tripod.com/alic...st/berkova.html



Anthony Browne Knopf, 1988



Дюшан Каллай

Dusan Kàllay Gründ, Paris 1991 http://laurenharman.tripod.com/alice/illust/kallay.htm



и даже до занятного сплава современности и классики:

Abelardo Morrell Dutton Childrens Books, 1999

http://laurenharman.tripod.com/alice/illust/morrell.htm



От комикса:



Alex A. Blum Gilberton Company, inc. 1948 http://laurenharman.tripod.com/alice/illust/blum.htm



до рисунков Сальвадора Дали http://laurenharman.tripod.com/alice/illust/dali.html



От выразительных рисунков самого Кэрролла

http://laurenharman.tripod.com/alice/illust/carroll.htm



До стильной графики 70-х:



Brigitte Bryan Classic Publishing Corporation, 1970

http://laurenharman.tripod.com/alice/illust/bryan.htm



Nicole Claveloux Grasset, 1974

http://laurenharman.tripod.com/alic.../claveloux.html



Franz Haacken George Bitter Verlag, Berlin 1970

http://laurenharman.tripod.com/alice/illust/haacken.htm



Россия, (надеюсь, что пока, так сайт постепенно пополняется) представлена рисунками Юрия Ващенко Yu. Varchenko Kniga, Moscow 1986

http://laurenharman.tripod.com/alic...t/varchenko.htm



Будем ждать, когда там появятся рисунки Калиновского…



А так… Советую всем посмотреть все самим

@темы: Алиса в Стране Чудес

---

[Bookmade]

МАРИЭТТА ЧУДАКОВА: "В РОССИИ ВЫПУСКАЮТ ДЕТСКУЮ ЛИТЕРАТУРУ ДЛЯ ТРОЕЧНИКОВ, КОТОРЫЕ НЕ ЛЮБЯТ ЧИТАТЬ"

Мариэтта Чудакова, известный филолог, специалист по литературе ХХ века, и активный борец за права человека, неожиданно выпустила детскую книгу и сейчас пишет вторую. О том, что ее не устраивает в современной российской детской литературе, с Мариэттой Чудаковой побеседовала корреспондент "Известий" Наталья Кочеткова.



Известия: Правда, что написать детскую книжку вас вдохновил "Гарри Поттер"?



Мариэтта Чудакова: Все вокруг говорили о Гарри Поттере. Я купила первый том и, презирая себя за то, что бросила все свои дела, как в детстве уроки, читала с огромным увлечением. С таким же увлечением прочла второй том, потом третий - они у меня все есть. (Смеется.) На четвертый уже не взошла - как говорили в старину: "Суду все ясно". Мне пришли в голову две мысли: во-первых, нельзя же, чтобы подростки только "Властелина колец" и "Гарри Поттера" читали. В России идет необычайно бурная, многосложная жизнь, и получается, что она нигде не отражается. Я купила кубометр детской литературы и не нашла утешения ни в одной книжке. Все это была литература для троечников, которые не любят читать. Во-вторых, на подростков все махнули рукой. Они не видят своего места в России. Я подумала: а с каких щей новое поколение должно быть другим, если мы ничего для этого не делаем? Мне захотелось дать подросткам отечественного героя, отечественную реальную жизнь, занятную книжку, которую можно читать. Детективным жанром я немножко владела, поскольку писала в свое время для собственного удовольствия фантастические рассказы с детективным сюжетом. Это сугубо идейный замысел. Цветаева когда-то написала, что "писать надо только те книги, от отсутствия которых страдаешь". Я поняла, что страдаю от отсутствия такой книги для подростков.



Известия: У книжки почти радищевский сюжет: 12-летняя Женя Осинкина едет из Москвы в Сибирь, по дороге беседует с людьми...

Читать дальше >>>

Чудакова: Да нет, скорее автобиографический. Я сама часто летаю в Горный Алтай, занимаюсь там детским туберкулезным санаторием. Для того чтобы открыть закрытое в 1997 году властями отделение санатория, мне пришлось туда ездить за год шесть раз. А так как на самолете дорого, то я решила часть поездок проделать на машине со своим приятелем, который живет в Алтайском крае и много лет мне помогает. Мы проехали 5000 км за трое суток. Я проехала за год по этому пути три раза, поэтому мне Радищев даже не был нужен. Я решила, что сюжет путешествия интересен детям, подросткам и даже взрослым. И потом меня всегда очень задевало, что у нас мало описывается Россия. Действия всех детских книг происходило в Москве и Петербурге. Пусть уральским и сибирским подросткам будет приятно, что часть действия происходит в их городах. А теперь я побывала в Екатеринбурге, и в третьем томе моя героиня поедет не через Златоуст, как в первой книге, а через Екатеринбург.



Известия: На ум приходит еще одна аналогия - с "Тимуром и его командой".



Чудакова: Да, это моя любимая книга. Я ее перечитывала в своей жизни не знаю сколько раз и не так давно написала большую статью в сборник в честь Сергея Бочарова под названием "Дочь командира и капитанская дочка" с подзаголовком "Реинкарнация героев русской классики". Я хотела показать, что Тимур - продолжение череды положительных героев XIX века от Гринева до князя Мышкина. Мне всегда смешны разговоры о современности. Я уверена - будут упреки, что моя героиня несовременная. Менее современного героя, чем Тимур, трудно назвать - вся эпоха призывает к бдительности, а он предлагает систему ценностей князя Мышкина: полное доверие людей друг к другу, помощь человеку, которого он впервые видит. Взрослые вокруг инфантильны, и он должен взять на себя обязанности взрослых дееспособных людей, на что я и сегодня надеюсь, поскольку инфантильность взрослых людей дошла до предела. Я стремилась вызвать внутренние силы молодой России.



Известия: Вы стараетесь показать максимально полно современную действительность - у вас есть бывшие "афганцы", участники чеченской войны, продажные милиционеры, но поймут ли дети, что"бесстыжий старик", написавший три гимна, - это Сергей Михалков?



Чудакова: Я не хотела перегружать текст именами, политическими реалиями: кто поймет - хорошо. Это же детектив для подростков, а не справочник по политической жизни. Я хотела, чтобы книга проглатывалась подростками.



Известия: Главные герои книги пытаются спасти молодого человека, осужденного за убийство, которого он не совершал. Похожий случай был в вашей практике - как члена комитета по помилованию?



Чудакова: Мне то же самое Сергей Чупринин сказал. Нет, такого случая не было, но неправосудных приговоров - сколько угодно. Причем и таких, за которые была смертная казнь. Под вышкой сидел молодой человек в Архангельске полтора года. Мать убитой девушки приходила в суд и говорила: "Это не он". Хотя, казалось бы, она могла, забыв все, его обвинить. Но его все равно осудили. В это время нашли человека, который совершил преступление и показал, где и как убивал. Но еще полтора года не назначали новый суд, потому что за того, невиновного, уже все получили звездочки. Держали невиновного в камере. Часто, прежде чем найдут сексуального маньяка, расстреливали минимум одного человека в нашей прекрасной стране.



Известия: В книге несколько раз появляются тексты Шнура. Вы его поклонница?



Чудакова: (Смеется.) Отнюдь нет. Я это узнала исследовательским образом... Меня консультировали молодые люди. Я широко пользовалась консультациями, не писала кабинетно. Мои родственники, друзья, их дети очень помогали.



Известия: А со знанием футбола?



Чудакова: Нет, футбол - это мое собственное. Люблю бразильцев. В 1982 году, наблюдая в Доме творчества в Дуболты чемпионат мира, я вдруг увидела суть игры, ее специфику. И с того времени стала смотреть лучшие матчи, как сейчас "Челси" - "Барселона", например.



Известия: Не думали написать детскую книгу на историческом материале?



Чудакова: У меня будет в одном из томов серьезный экскурс в XIX век. И есть другой замысел по материалу ХХ века, может быть, с конца XIX для детей 8-10 лет. Тут идея ознакомить детей с историей России ХХ века. Я искала увлекательную форму для этого и, кажется, нашла.

@темы: Интервью

---

[Bookmade]

Клик!

@темы: Персонажи

---

[Rika Oliv]

Дальше >>>

@темы: Персонажи

---

[Rika Oliv]

И еще одна Алиса!!!

@темы: Алиса в Стране Чудес