Макс Фрай
Под издательской маркой «Фрам», составленной из кусков слов «Амфора» и «Макс Фрай», вышла двухтомная антология, уже в названии которой заложен игровой принцип. Первый том называется «Пять имен девочек», второй – «Пять имен мальчиков». В каждом томе – произведения пяти авторов – и действительно, в первом все сплошь барышни, а во втором – молодые люди. Предполагается, что теперь читатель должен воскликнуть – «Я знаю!»
Пять имен мальчиков и пять девочек, итого десять. Аккуратные томики цвета апельсина с черной марроканской наклейкой-марочкой на боку. Девочки тоньше, мальчики потолще. На обложках резвятся черные детские силуэты.
Естественно, здесь женская проза – не обязательно про принцесс, кошек и долгий путь к свадьбе, как мужская не обязательно брутальна. Жесткий, беспощадный рассказ «Вова Четверодневный» написан Еленой Некрасовой, а сентиментальные обольстительные «Сказки 1 – 5 часа ночи» – Александром Шуйским. Поди разберись, какими судьбами к людям приходят их сюжеты!
Я знаю пять имен!.. Лена Элтанг рассказывает дивные итальянские сказки. Они перевиты певучим итальянским жаргоном, там происходят чудеса несказанные, сплошное колдовское волшебство и радость прекрасной жизни. Лея Любомирская щедро высыпает из рукава пригоршню мелких португальских лавочек, как они есть и как они должны быть. Вы были в Португалии? Я – да. Теперь – да. Феликс Максимов, поэт и чудотворец, то бросает нас в кипучее и страстное буйство монны Флоренции, в ядовитое, удушливое и умопомрачительное Возрождение, то возносит высоко-высоко, под самое небо, в разреженную чистоту. И голос его не сбивается ни на четверть тона. А Дмитрий Дейч колесит по Израилю, встречается с людьми, говорит о вещах простых и надежных, но от того не менее волшебных. А еще страшный рассказ о беглом зэке Вове, одержимом Светоч-Лазарем. Пуристам читать его нельзя, они захлебнутся в диком таежном языке. Рассказ этот ужасен и безысходен, но необходим. Я не представляю, как можно его выносить, написать и не сойти с ума хоть на минуту. Этот рассказ последний в первом томе. После него можно только закрыть книгу и с трудом отдышаться. Я знаю пять имен. А есть и еще пять.
Но хорошая антология – это плюс один общий рассказ, возникающий из сочетания всех прочих. Такое случается, если правильно нащупан пульс, если книга заботливо и умно выстроена, а это происходит нечасто. Добро, когда есть общая тема: сказки о привидениях, о драконах, о паровых двигателях. Но как быть, когда представляют не рассказы, но рассказчиков, и у каждого из них свой собственный голос, свои ангелы и свои пропасти? Какую общую тему выбрать тогда?
Общая тема, о чем на свой лад говорит каждый из играющих, на мой взгляд, такова: мир – необозрим, велик и прекрасен. Он складывается из старинных свитков, окровавленной бензопилы, марионеток, бакалейных лавок, Тридцатилетней войны, и черных бабочек, и дождя, и тысячи вещей, которых так сразу и не перечислишь. Иногда он невыносим, иногда грустен, иногда страшен, но всегда чудесен. Вот уж точно, мужская и женская версия Вселенной. Магический реализм, как он есть.
– Откуда вы берете такую прорву прекрасных людей?
– Понятия не имею, честно говоря. Ветром приносит, наверное, не все же ему уносить.
– И что, они вам все нравятся, такие разные?
Далее >>>– Ну да. А что тут странного? Боюсь даже вообразить человека, которому нравится только что-то одно (и все на это «одно» похожее) – о чем бы не шла речь. Кошмарный монстр.
– И что, вы всех лично знаете? Это ваши друзья?
– Нескольких авторов я (теперь уже) знаю лично; при этом почти все знакомства, кроме, пожалуй, двух совсем уж старинных дружб, начинались именно с текстов. То есть, да, сперва я с интересом читаю тексты, а какое-то время спустя обстоятельства складываются так, что знакомлюсь с автором. Не то чтобы это мой жесткий жизненный принцип, просто с тех пор, как рукописи стали выкладывать в сеть вместо того, чтобы гноить их в пресловутом столе, начинать знакомство с взаимного чтения становится более-менее общепринятой практикой. И хорошо. Кстати, мой опыт показывает, что автор все же – не тождественен, конечно, но равновелик собственному тексту. Я не знаю ни одного интересного мне автора, личное знакомство с которым заставило бы меня пережить разочарование. Автор, конечно же, лишь инструмент, сам по себе он ничего не значит, но из ржавой трубы чистая вода не течет, вот об этом важно не забывать. Думаю, в итоге я когда-нибудь перезнакомлюсь со всеми авторами своих сборников. Препятствуют этому, собственно говоря, только пространство да время, а больше, кажется, ничего.
– А почему вас там нет? И если б были – в каком из томов оказался Макс Фрай?
– Включать в сборник «Пять имен» собственную короткую прозу было бы, мягко говоря, странно. Одна из задач двухтомника – познакомить читателя с более-менее новыми для его слуха именами. А мое имя уважаемый читатель с грехом пополам уже выучил, не стоит мучить его повторением пройденного. Кроме того, короткой прозы у меня уже набралось на целую отдельную книжку, и в таком виде она уже давным-давно шляется по чужим книжным полкам. Поэтому Макса Фрая не было бы ни в одном из томов, ни при каких обстоятельствах. Но если вас интересует теоретическое решение гендерной задачи, мое место, разумеется, во втором томе – имя есть имя.
– Это такое ловкое пользование служебным положением – издавать книги по своему вкусу таким большим тиражом?
– Да, конечно. Только «служебное положение» тут, наверное, все же ни при чем, потому что я, строго говоря, не занимаю никакой должности в издательстве «Амфора». Это, скорее, ловкое использование собственной популярности. Мне очень не нравится ходить в любимчиках у публики и слышать, как мое распрекрасное имечко называют «торговым брендом», но поскольку публика в этом совершенно не виновата, она может получить в качестве извинения разного рода бонусы. В частности, прекрасные книги, составленные по моему вкусу (самому вкусному в мире, разумеется).
– А кто из десяти самый-самый-самый любимый?
– У меня голова и сердце иначе устроены. У меня нет вообще ничего «самого любимого» – ни города, ни книги, ни музыки, ни человека, ни ботинок. Ответом на всякий вопрос о «самом любимом» будут очень (или не очень) длинные списки любимых в равной мере вещей, людей и явлений. Двухтомник «Пять имен» – тоже своего рода список любимых авторов, не очень длинный, и то хлеб.
– Сады магического реализма – это английский сад или французский? То есть «так само идет» или «не даем другой возможности»?
– Конечно, «так само идет». «Не даем другой возможности» – совершенно неприемлемая для меня концепция. Я так ставить вопрос не могу, не хочу, да и не умею. Впрочем, «французские сады» из нас растит судьба, нравится мне это или нет. Но это уже совсем другая история и ответ на иной какой-нибудь вопрос.
– Эти люди нужны литературе или литература нужна этим людям?
– Для меня это слишком абстрактный вопрос. Хотя бы потому, что употребляя слово «литература», разные люди имеют в виду очень разные вещи. Скажем так. Я не сомневаюсь, что тексты этих авторов нужны некоторым читателям. И я думаю, что авторам, мягко говоря, не повредит наличие некоторого числа понимающих читателей. Для меня это необходимая и достаточная мотивация.
– А большие литераторы не злятся, что их не берут в игру?
– А кто такие «большие литераторы»? Мои вроде как тоже не шибко мелкие. Крупные, отборные, сочные, хоть сейчас в корзину. А если серьезно, я не знаю, кто на меня злится, а кто нет, это дело темное. Зато точно знаю одно: если большие мальчишки во дворе играют в войнушку, а тебя не принимают, тут не сопли нужно размазывать по лицу и не маме жаловаться, а затеять свою игру, да такую интересную, чтобы большие мальчишки сами пришли проситься, ну или хоть злиться начали, сопли мазать и маму звать. Очень простой метод, но он работает всегда и во всем.
– А как бы выглядели «пятнашки» от Макса Фрая?
– Ой. Если речь идет о сборнике рассказов, составленном по принципу игры «пятнашки», можно было бы сделать замечательную штуку. Собрать авторов, расположить их в произвольном порядке (тут без священного метода тыка не обойтись), предложить, чтобы каждый задал тему для рассказа следующему, и поглядеть, что будет. Вот прямо не знаю, хоть все бросай и делай, так мне эта идея сейчас нравится.
Размышляла и задавала вопросы Марина Богданова